На лице ее появилось тревожное выражение, когда она услышала настойчивую просьбу Стивена позвонить сразу же, как только вернется. Но сначала душ, решила она. Болело все тело и было такое чувство, будто она с головы до ног вымазалась в грязи. Она расстегнула накидку. Зачем она ее купила? Сейчас она понимала, что ей в ней неудобно. Засунув накидку в дальний угол стенного шкафа, Джудит нежно провела рукой по «Берберри».
— Ты мне больше подходишь, — проговорила она вслух.
Она подставила под струю лицо, волосы, тело. Горячая вода, чудесно пахнущее мыло, шампунь и, наконец, холодный, бодрящий душ. Совершенно необъяснимо в мозгу ее вдруг вспыхнули слова: «Нет, с рук моих весь океан Нептуна не смоет кровь»[19]. «Что заставило меня внезапно вспомнить эти строчки?» — спросила она себя в изумлении. И конечно, этот чертов шрам опять был ярко–красным.
Она закрутила мокрые волосы в полотенце, сунула ноги в тапочки, затянула потуже на тонкой талии пояс махрового халата и пошла звонить Стивену.
Судя по его сонному голосу, он уже спал.
— Прости, что разбудила, дорогой, — сказала она.
Он сразу же прервал ее извинения:
— Если я и проснулся среди ночи, то буду чувствовать себя только лучше оттого, что поговорил с тобой. Чем ты занималась, дорогая? Мне звонила Фиона. Она ждала тебя сегодня вечером. Что–нибудь случилось?
— О Господи, Стивен. Я забыла обо всем на свете. — Джудит нервно прикусила губу. — Я не подходила к телефону весь день и только сейчас проверила автоответчик.
Стивен рассмеялся.
— Да, ничего не скажешь, весьма целеустремленная леди. Но тебе все–таки лучше позвонить Фионе. Она и так уже сердится, что не смогла продемонстрировать меня своим гостям в качестве потенциального лидера партии. Может, после выборов разрешим ей устроить вечеринку в честь нашей помолвки? Мы многим ей обязаны.
— Я обязана ей своим счастьем, — ответила Джудит. — Завтра утром я первым же делом позвоню ей. Спокойной ночи, дорогой. Я люблю тебя.
— Спокойной ночи, леди Хэллет. Я тоже тебя люблю.
«Я так ненавижу ложь, — подумала, кладя трубку, Джудит, — и вот только что сама солгала». Завтра она отправится к доктору Пателю. В регистрационных книгах за май 1942 года не было никакой Сары Марш или Марриш. Неужели все, что она рассказала ему под гипнозом, было лишь плодом ее фантазии? И если так, то не сыграл ли с ней ее мозг сегодня еще одну шутку? Почему целых семь часов просто выпали у нее из памяти?
На следующее утро в десять часов секретарша доктора Пателя нарушила приказ ни с кем его не соединять и, позвонив ему в кабинет, сообщила, что на проводе мисс Джудит Чейз и что это очень срочно. Патель с Ребеккой только что снова обсуждали вероятность негативных для Джудит последствий сеанса. Патель нажал кнопку громкой связи и записи. Затаив дыхание, они с Ребеккой слушали, как Джудит рассказывает им о своем семичасовом провале в памяти.
— Думаю, вам следует немедленно ко мне приехать, — сказал Патель. — Если вы помните, мы с вами подписали договор о том, что вы разрешаете мне заснять сеанс гипноза. Мне бы хотелось, чтобы вы посмотрели эту видеопленку. Может быть, это вам поможет. У меня есть все основания полагать, что ваши детские воспоминания были не совсем точными. И не волнуйтесь по поводу того, что вы называете провалом в памяти. Вам присуща поразительная концентрация внимания. Я понял это сразу же, как только приступил к сеансу. Вы сами говорили мне, что, когда работаете, вы совершенно не замечаете того, как летит время.
— Да, конечно, — согласилась Джудит. — Но одно дело, когда такое происходит с тобой во время работы за письменным столом, и совсем другое, когда ты стоишь на Трафальгарской площади в два часа дня и вдруг оказываешься в пабе в Сохо и видишь, что уже половина десятого…
Сегодня на ней были бежевые брюки, такого же цвета свитер из кашемира с завязанным узлом на плече бежево–коричнево–желтым шарфом и коричневые сапоги. С нескрываемым удовольствием она надела сверху «берберри», чувствуя себя в нем необычайно уютно, и вновь пожалела о трехстах фунтах стерлингов, истраченных на зеленую накидку.
