Синдикат киллеров - страница 4

—     Сделал, — спокойно и лениво процедил молодой человек и отвернулся к боковому стеклу.

—     Как договаривались? — продолжал настойчиво глядеть на него водитель.

—     Ну чего пристал? Я с тобой, что ли, договаривался? Нет. Мне посредники не нужны. Так что можешь отваливать. Где Барон?

—     А на кой ты ему нужен-то? Вот мы сейчас проверим, как ты все сделал: правильно — неправильно, и в зависимости — получай свою зарплату.

Положив руку на спинку сиденья и привалившись спиной к двери, водитель смотрел на молодого человека, и лицо его не выражало никаких эмоций.

Наконец раздался приглушенный писк зуммера. Водитель открыл бардачок и достал оттуда трубку радиотелефона, выдвинул антенну и, нажав на кнопку, прижал к уху.

Слушая, он размеренно кивал, поглядывая равнодушными глазами на сидящего сзади. Тот был абсолютно спокоен.

—     Понял, — наконец сказал водитель, убрал антенну и кинул трубку в бардачок. — Ну вот и все, кореш, — ухмыльнулся он, и от этой его зловещей какой-то ухмылки молодой человек невольно вздрогнул и прищурился. — Порядок, говорю... Попал, значит. По уговору. А теперь... получай свою зарплату и чеши себе куда хочешь. Но чтоб в столице тобой уже нынче вечером не пахло. На, считай!

Он достал из-под переднего сиденья небольшую черную пластиковую сумку и перекинул ее назад. Молодой человек, сдерживая дрожь в пальцах и краем глаза поглядывая на водителя, раскрыл сумку. В ней лежали денежные пачки, перетянутые банковскими бандеролями

—   Сколько тут? — спросил хрипло.

—   Как условлено, — пожал плечами водитель. — Десять тысяч долларов — сто сотенных и пятьсот тысяч нашими. Там пятисотрублевые купюры, по сотне штук в десяти пачках. Хочешь — считай. А можешь на слово поверить.

—   Ладно, — охотно согласился молодой человек и облегченно вздохнул. Видно было, что ему уже не терпелось избавиться от неприятного соседа. — Тогда я, значит, пойду... Если надо?..

—   Да кому ты на хрен нужен? — презрительно сплюнул водитель и цыкнул золотой фиксой. — Наоборот, советую тебе вообще больше никогда на глаза не попадаться. Исчезни. Тебе там, — он кивнул на сумку, — До конца жизни хватит. Если с умом. А про Барона забудь намертво. Не было его никогда, понял? А теперь дуй отсюда, фраер. Угрожать я тебе не собираюсь, сам знаешь, мы слов на ветер не бросаем. Усек?

Тот кивнул.

—   Не понял! — настойчиво повторил водитель.

—   Ну усек... усек.

—   Все. Свободен. — И водитель указал на дверь.

Парень, не спуская с него глаз, вылез из машины и захлопнул за собой дверцу. И сейчас же грязные «Жигули» будто прыгнули с места и, несмотря на потрепанный вид, весьма споро рванули по набережной.

Молодой же человек, поглядев вслед и ненавязчиво осмотревшись, небрежно закинул сумку на плечо и отправился к Москворецкому мосту, а потом к ГУМу.

Владимир Иванович Молчанов, генеральный директор Средне-Волжского нефтяного концерна и президент акционерного общества, не любил себя широко афишировать. Худой, мосластый, ростом под сто восемьдесят, с удлиненным лошадиным лицом, жидковатой прической, сквозь которую просвечивала розоватая детская кожа, и надорванным «прорабским» голосом, он одевался скромно, в костюмы темных тонов и одинаковые серые шерстяные рубашки с расстегнутым воротом. И потому, глядя на него, никак нельзя было сказать, что перед тобой поистине босс, всесильный хозяин большой нефти практически всего Средне-Волжского региона, куда входили Самара, Оренбург, Саратов, а также Башкирия и Татария, ставшие с недавних пор Башкортостаном и то же Татарстаном. И все эти их «станы» — одна сплошная фанаберия, поскольку сами они ни черта не умеют. «Весь их суверенитет — вот он где, — нередко повторял Молчанов и молча сжимал и разжимал свой поросший темными волосами костлявый кулак. — Как закрою лавочку, тут они со своим нефтегазом...» А дальше следовала обычная «прорабская» нецензурщина. Большим мастером был по этой части Молчанов. Еще от прежних высоких руководителей областных парторганизаций унаследовал он уверенность, что мат — единственный доверительный способ общения начальства с рабочей массой. Это ей наиболее понятно и близко по духу.