Символы славянского язычества - страница 71

Обычай ходить в церковь в Троицын день с березовыми ветвями и цветами, как и убирать церковь молодыми березками, ветками и разнообразной цветущей зеленью, устилать пол ее цветущими травами сохранился до сих пор. Освященная зелень наделяется целебной, благодатной силой; ею украшается красный угол в доме, освященные березовые ветви подвешивают в хлев как оберег скотины и средство, способствующее возрастанию многочисленного, здорового потомства.

Самым характерным символом великорусской троицко-семицкой обрядности является березка. Ветвями ее украшается дом не только внутри, а и снаружи (заранее тщательно вымытый и украшенный лучшим праздничным убранством). Принесенные из лесу березки устанавливали перед домом и в местах сельских сходов — на сельской площади, у пруда и т. п., так что село превращалось как бы в зеленый сад. Вокруг украшенной разноцветными лентами, лоскутками, бусами березки собирались всем селом водить хороводы, качаться на качелях, играть в разные игры — в горелки и др., разыгрывались при этом и костюмированные сценки, возжигались костры. Березка весьма поэтично и разнообразно воспевается в троицких песнях. (Широко известна — «Во поле березынька стояла». Разновариантные обработки ее получили заметное распространение в классической музыке; наиболее известен мотив в Пятой симфонии Чайковского.)

Для троицко-семицких ритуальных действ особенно характерны архаическое завивание венков и кумление. В русской народной традиции действо это приобрело разнообразные формы. Характерно завивание венков, связанное с гаданиями, девичьими преимущественно, а также молодых женщин, недавно обвенчанных. Образное выражение нашло оно в троицких песнях:

Завивание венков происходило от Семика до Троицына дня, а их развивание — на Троицу. Завивание венков варьировало от соединения веток березок, стоявших рядом, увивания их лентами, бусами, поясами, цветами так, чтобы придать им форму венка, до увешивания березок венками из цветов или «козулями» (ритуальным печеньем в форме венка); развивание их происходило в целом идентично. Девушки гурьбой отправлялись в лес, там снимали с венков украшения. Плели венки из березовых веток, с венками на голове и с цветами отправлялись к реке (на пруд, к сельскому водоему). С берега венки бросали в воду, причем предпочтительнее было сбросить с головы венок, не прикасаясь к нему. С трепетом ожидали знака предстоящей судьбы: в какую сторону поплывет венок, в ту сторону и предстоящее замужество, если же венок потонул — жди беды. В старину гадание по венку воспринималось как пророчество, и формы его были многообразны. Так, заплетенный на кого-либо венок втайне, на скрытой от глаз березке в густом лесу, оставался на положенное время, и если листья не сморщились, цветы не завяли, это считалось добрым знаком.

Обычай кумления восходит, по-видимому, к распространенному в русской традиции братанию, отличается же прежде всего тем, что братались на всю жизнь, тогда как кумление связывало теснейшими дружескими узами лишь на время «зеленых святок» (хотя нередко подружки и потом не «раскумлялись»). В троицких песнях это также нашло выражение:

Обычная форма кумления: встав друг против дружки, поцеловавшись, обменивались крестами, бусами, колечками через венок; идентично и «раскумлялись», возвращая надетое друг другу при кумлении.

Направленность троицко-семицкой обрядности на заклятие благополучия, доброго урожая в особенности, раскрывается в архаическом действе «колосок»: в торжественном шествии парами из села направлялись к ржаному полю, крепко держась за руки таким образом, чтобы по ним шла девочка, красиво наряженная, убранная лентами. На всем пути пели предназначенную этому действу песню: