– Если… Не остается она устойчивой. Безумная сложность не может дать ничего, кроме безумия.
– Так ведь говорят, что гений и безумие…
– А ты не верь. Что-то я их гениальных не встречал. Хотя… – я щелчком отправил окурок в кучу мусора на краю площадки, – возможно, я для этого слишком примитивен.
– Ладно, – сказал Василек, – это твои заморочки. Давай об деле…
Он задумался, приводя мысли в порядок. Я вдруг подумал, что это похоже на загрузку новой программы. Настолько похоже, что, кажется, прислушайся, и услышишь характерный звук винчестера при свопинге. Я даже усмехнулся, но он не обратил внимания.
– Я сейчас работаю в Лум-Луме…
– Чума! – восхитился я. – Это ж крутое шоу! Я сам, правда, не интересуюсь… – Восхищаться успехами друзей необходимо, это я уже понимал. Но чтобы не дать понять, что мне это все, по большому счету, безразлично… На это меня еще не хватало. Я смутился и поспешил добавить восторга:
– Прямо в эфире?
– Да нет, в основном на площади. Ну и в павильоне тоже. Мы там тотализатор делали. Интересная система получилась…
– Ну и что там? – спросил я. Его надо было срочно остановить, пока не понесло рассказывать о своей кузнице.
– А, ну да. Канатный плясун один. Может, знаешь даже – Марч.
– Не, я же не слежу.
– Ну вот. Я как-то упомянул тебя. Одну твою историю пересказывал. У нас фуршет был, по поводу закрытия сета, нажрались все… Ну вот. Он потом меня ловит в курилке и начинает так расспрашивать. Ну, типа, просто так. Вообще-то я с ним не очень-то знаком. Так-то они ребята простые, хоть и звезды. Короче, проблемы у него какие-то. Он все про конфиденциальность интересовался. Я сказал, что сведу вас частным порядком и будет полная, окончательная и беспредельная конфиденциальность.
– Васик, я, конечно, ценю нашу дружбу, но конфиденциальность у меня естественное и необходимое условие чего бы то ни было. И, кстати, кроме частного порядка трудно что-то придумать.
– Дурило ватное! Частный порядок стоит совсем иначе. По частному. Ты хоть представляешь, сколько они зашибают?
– Догадываюсь.
– И главное. Если узнают, что с ним что-то не так, его тут же вышибут из плясунов. Меньше всего продюсерам хочется, чтобы кто-нибудь из плясунов грохнулся с троса во время игры.
– Разве? А публике бы понравилось.
– Да кто ж их спрашивает? Публику постоянно убеждают, что это опасно, напоминают, что плясуны работают без страховки… Но если кто-то вдруг действительно свернет шею – представь, что начнется! Налетят шакалы, и будут рвать шоу в клочья!
– Да, действительно. Ладно, какая разница. Давай своего плясуна. Как его? Марч?
* * *
Чирок, выпив свои семьдесят грамм, заглянул в ванную. Я как раз разжигал водогрейку.
- О, Господи!- Да, нас частенько путают… [38]
– Берги звонили.
– Какие Берги?
– Ну, Берги, от которых ты шпалер приволок.
– Вира-майна! Ну и что им надо?
– Да не дергайся. Очень мило поговорили. Их парня собрали монтажники, но они боятся рецидива. Я назначил на завтра.
– Может, подстава какая?
– Да нет, не похоже. Милая такая старушка.
– Ну и ладненько. Завтра, так завтра.
* * *
Старички Берги и на этот раз встретили меня в прихожей, но теперь в доме было тихо и чистенько, как, наверное, и должно было быть. Они смотрели на меня с той же надеждой. Мне даже стало неловко. И они опять говорили наперебой:
– Техники все привели в порядок…
– Как вы и говорили…
– Мы не смогли оплатить полное восстановление. Он теперь не может ходить…
– Но работать может…
– Мы так боимся, что с ним опять случится беда!
– Мы боимся, что это от работы.
– Проверьте все, герр инженер!
Он сидел в инвалидном кресле в небольшом помещении, загроможденном множеством предметов. Молодое лицо, которое я раньше видел под отрешенной маской безумия, теперь было живым и слегка смущенным. У него были все основания злиться на меня, но он даже не обижался. То ли он действительно все понимал, то ли благоговел перед мистическим ореолом моей профессии.
– Извините, что я вас так неуклюже вырубил, – сказал я, – вы теперь ходить не можете.
– Что поделать, если бы вы меня не остановили, могло бы быть еще хуже. А на новые ноги заработаем. Была бы голова, хвост вырастет! – закончил он пословицей.
