– Ступай отсюда, обманщик. У императора хватает фокусников и шутов. К тому же, когда они надоедают ему, он приказывает сбрасывать их вон с той высокой Тарпейской скалы.
Второй легионер почти не слушал их разговора. Он все время исподлобья смотрел на Елену, севшую поодаль, под деревьями, у мраморного фонтанчика в виде Нептуньей головы. Вообще-то охране запрещалось разговаривать с посторонними, если это не были слуги императора из дворца или военные.
– Твой друг печален, – заметил маг, по-прежнему обращаясь к любителю игр, – оттого, что его сестра потеряла зрение в праздник Весты по никому не понятной причине. Теперь Евмахия живет в полной темноте, лекари только пожимают плечами, и вряд ли кто-то захочет взять слепую в жены, тем более что за нее не дают богатого приданого. Твой напарник опасается, что ему придется ухаживать за ней и водить ее за руку по городу весь остаток жизни.
Угрюмый легионер поднял взгляд на Симона и сделал шаг ему навстречу:
– Ее укусила змея, – тяжелым гулким голосом подтвердил он, – хотя моя семья подозревала, что это колдовство.
– Это была пчела, а не змея, – уточнил маг. – Твоя сестра не могла ее видеть, потому что жало вонзилось сзади ей в плечо, когда она собирала цветы в деревне, а в следующий миг весь мир погас, будто вдруг наступила ночь без луны, факелов и звезд.
– От укуса пчел не слепнут, – уверенно возразил угрюмый воин.
– Да, но если пчела выполняет волю богов, тогда может быть что угодно. Твоя сестра виновата сама. Куда звала ее жрица Весты, благородная Цестия? К себе в храм на праздник. Уважаемая жрица хотела сделать ее своей подругой и даже передать ей со временем многие свои знания. Что выбрала твоя сестра? Забыв обо всем, она отправилась с подругами и отцом за город, отмечать праздник там. Ее слепота – наказание. Отведи Евмахию к храму и покажи ей огонь перед входом, он излечит ее. Или попроси у жриц зажечь лампу от их огня и принеси это пламя домой. Когда зрение вернется к сестре, скажи ей, что теперь она должна слушаться жриц во всем и тогда жизнь ее будет счастливой.
Солдаты с сомнением и страхом смотрели на Симона. Доложить по цепочке о том, что в гости к императору пришел бродяга, видящий людей насквозь, было явным нарушением устава их службы. Не докладывать означало навлечь на себя гнев этого необычного человека, умевшего командовать монетой и объяснять чужие болезни.
– Я пробуду здесь до ночи, – понимая их замешательство, сказал Симон и кивнул в сторону источника, у которого Елена расчесывала свои длинные рыжеватые волосы. – Только я смогу остановить врага, который сегодня при полной луне нападет на этот дворец.
Маг подошел к бронзовому Нептуну и смочил водой свои лоб и глаза. Солдатам полагалось отогнать бродягу подальше от дворца, но они не посмели и неуверенно переглядывались.
– Можно отдыхать, – сказал Симон Елене.
– Не пора ли нам найти таверну для ночлега? – спросила красавица. – Вот только у нас нет денег. Но, может быть, ты повторишь этот фокус с монетой и выиграешь их?
– Сегодня ночью нас ждет пир у императора, а пока будем просто следить, как между этих ветвей проступают вечерние звезды.
– Вечер еще не скоро.
– Но я знаю, где находится в небе каждая звезда и по какой дороге она идет над нами, в моей голове есть карта звезд и их маршрут, так что я почти вижу их прямо над этими деревьями.
– Каково это – заранее знать, кто где окажется, о чем тебя спросят и какой нужно дать ответ?
– То же, что у актера на сцене театра, которому велено выучить и исполнить роль. Разница только в том, что, зная будущее, ты получаешься сразу и зритель, и актер.
– Ты видишь, чем император занят сейчас? – спросила Елена, умывая водой свою раскрашенную куклу, которую она, не разбив, принесла в Рим.
– Он сильно жмурится, – коротко ответил Симон, – его слепят разноцветные лучи.
Это было правдой. Императора Клавдия слепил слишком яркий подвижный свет. Если на прогулке Клавдий спрашивал: «Где мой блистатель?» – били в гонг, и появлялся «слуга бога Митры», он же блистатель и сверкатель, весь в одежде из цветных зеркалец, золотых, серебряных, перламутровых, медных. Слуга Митры пускался в свой, нельзя оторваться, какой занятный и причудливый, танец. Но и смотреть не просто. Сотни зеркалец его панциря вспыхивали так, что было не видно, кто танцует вокруг фонтана между колонн во внутреннем дворе императорских покоев. Рассыпая лучи, пуская зайчики и блики, сверкающий вихрь делался все быстрее. Лицо блистатель закрывал маской, тоже из крошечных смешных зеркал, бросающих лучи. Солнечный танец оканчивался обычно у фонтана и большой статуи Клавдия. В последних движениях сверкатель, кружась в брызгах, умел накрыть статую правителя радугой, будто обещая ему нечто волшебное, редкий подарок от богов, и императору делалось весело на душе.
