– Я никому не открою, пока не получу указаний от экономки.
– Тогда позвольте мне поговорить с ней…
– Ее нет!
Уронив чемодан на ступеньки, Мария уперлась взглядом в тусклый дверной молоток. Она изо всех сил старалась справиться с отчаянием и растущей тревогой. Затем она вспомнила: письмо! Схватив свою сумочку, она вытащила оттуда бумагу.
– А распоряжение, написанное самой герцогиней, подойдет? – крикнула она, самодовольно улыбаясь дверному молотку и размахивая письмом перед зеленой мордой льва.
Молчание… Затем дверь, заскрипев, приоткрылась, и в образовавшуюся щель высунулся тонкий нос. Пара близко посаженных глаз уставилась на Марию. Они округлились, разглядывая девушку.
Широко улыбаясь, Мария развернула бумагу перед бдительным стражем.
– Может, вот это заставит вас изменить свое мнение?
– Интересно, на кого, черт побери, я похожа? На проклятого судью? Что я могу увидеть в этом чертовом клочке бумаги?
На мгновение, пораженная открытием, что прислуга не умеет читать, она растерялась, но затем взяла себя в руки и, придвинувшись нос к носу к стражу, добавила:
– Ладно, вы правы, но вдруг я говорю правду? Как, по вашему мнению, отреагирует герцогиня, когда узнает, что ее письменные указания не выполнены?
– Проклятье, – пробормотал голос, и дверь захлопнулась, заставив Марию отпрянуть.
Но через секунду дверь распахнулась, и перед взором Марии предстала тощая фигура горничной с криво завязанным вокруг талии фартуком и выбивающимися из-под мятого чепца волосами.
– Ну? – рявкнула она. – Какого черта ты ждешь? Письменного приглашения, что ли? Поторопись, дьявол тебя забери, пока я насмерть не замерзла, не говоря уже о разбойниках, которые только и ждут, чтобы добраться до богатств замка.
– Разбойники? – подхватив чемодан, Мария поторопилась войти в фойе. Рот ее открылся от удивления, когда она рассмотрела внутреннее убранство дома.
– Ну да, разбойники. Теперь нельзя чувствовать себя в безопасности в собственном доме, – горничная захлопнула дверь, и эхо гулко разнеслось по коридорам. Уперев руки в бока и внимательно оглядывая Марию, девушка добавила: – Всего две недели назад мажордом лорда Мидлтона открыл дверь девице, которая сказала, что приехала по приглашению леди Мидлтон. А вслед за ней в дом ворвались целая дюжина проклятых негодяев. Они вместе с этой глупой сукой, которая вовсе не была другом леди Мидлтон, связали всю семью и обчистили замок.
Она фыркнула.
– Леди Мидлтон до сих пор впадает в ярость, когда вспоминает об этом.
– Ужасно, – отсутствующим тоном ответила Мария, проводя пальцами по стенным панелям с богатой резьбой и резным ангелочкам из красного дерева, смотревшим на нее из глубоких ниш.
– Ужасно – не то слово. Некстати, экономки обычно пользуются черным ходом…
– Но я не экономка, – она взяла в руки фарфоровую вазу и поднесла ее к укрепленному на стене мерцающему масляному светильнику. – Я здесь, чтобы ухаживать за юным Салтердоном.
– Юным Салтердоном? – девушка выхватила вазу из рук Марии и поставила на стол.
– За внуком герцогини. Он болен, кажется. Инвалид? – Подойдя на цыпочках к лестнице и коснувшись пальцами сверкающих перил, она всматривалась в темноту наверху. – Естественно, я бы хотела как можно скорее увидеть его.
– Ладно, – в голосе горничной слышалась насмешка. Она обошла вокруг Марии, довольно бесцеремонно задев ее плечом, и стала подниматься по лестнице, нарочито покачивая худыми бедрами и недовольно ворча.
– Она говорит, что хотела бы увидеть его как можно скорее, как будто она сама герцогиня, черт бы ее побрал. А потом она скажет, чтобы я распаковывала ее проклятый чемодан и погладила ее кружевные панталоны… как будто мне больше нечего делать… как будто у меня прорва свободного времени.
Очевидно, что ожидания Марии быть встреченной приветливыми слугами в униформе и сверкающих белизной домашних чепцах, были всего лишь пустыми фантазиями, как и то, что к ней подойдет важный добрый мажордом и, слегка наклонив голову, представит ее прислуге. И что экономка проводит ее в теплое, уютное местечко рядом с кухней, предложит горячий чай и теплые пышки с маслом и сливками.
