– Никто нас не найдет, Молли, – отвечал он, и его бедра ритмично двигались вверх-вниз между ног девушки. – Я посмотрел. – О Господи, ты прелесть. Какие красивые соски! – воскликнул он и уткнулся лицом в грудь служанки, целуя ее, лаская губами и языком.
Мария сглотнула, но была не в силах сдвинуться с места.
Молли обвила ногами талию юноши и приподнялась ему навстречу, ее голова качалась из стороны в сторону, а белые груди колыхались, как тяжелые шары, при каждом толчке, каждом сокращении его мускулистых ягодиц, при каждом объятии его рук. Из-под копны растрепанных рыжеватых волос капли пота стекали по лбу и вискам парня.
– О Боже. Боже, – всхлипывала Молли по мере того, как убыстрялись его движения. – Я умираю. Умираю.
– Господи милосердный, – услышала Мария свой шепот, а когда мужчина поднял голову, и она встретила взгляд его темных глаз, то смогла лишь молча открыть от удивления рот.
Его глаза на мгновение расширились, а затем сощурились. Его взгляд и улыбка парализовали ее, как будто, обрушивая свое крепкое стройное тело на Молли, он занимался любовью именно с Марией – и так до того момента, пока он, вскрикнув, не вскинул голову.
У Марии перехватило дыхание. Она отпрянула, повернулась, и бросилась назад в прихожую, где кожаные подошвы ее туфель заскользили по полированному мрамору. Перебирая ногами, Мария ухватилась за стол, чтобы не упасть. С горящим лицом и бьющимся сердцем она застыла, наклонившись и балансируя на одной ноге. В ее голове одна за другой проносились сотни проповедей отца о плотских грехах, обрекающих душу на вечные муки. Безо всякого сомнения он нашел бы несколько подходящих фраз по поводу этого прибежища порока… и того, что она с неприличным восхищением наблюдала за этим низменным занятием.
Она взлетела вверх по ступенькам, не разбирая дороги, бегом миновала один длинный коридор, затем другой, пока, задохнувшись и обнаружив, что заблудилась, не прислонилась к стене. Перед ее внутренним взором тут же во всем ее блеске отчетливо всплыла непристойная сцена, от которой ее бросало в жар. Нечто похожее, только слабее, она уже испытывала раньше: в обществе Джона (хотя он, очевидно, не разделял ее чувств) и когда Пол шепотом делился с ней впечатлениями от свиданий с необыкновенно красивой и не менее распутной молодой женой деревенского кузнеца. Но теперь, в отличие от тех случаев, Мария вся дрожала. Во рту у нее пересохло.
Казалось, прошло не меньше часа, прежде чем жар ее тела угас под действием окружающего холодного воздуха, а волнующие ощущения, которые возникли, когда она подглядывала за любовниками, превратились в разочарование и досаду.
Придя в себя и сообразив, что окончательно заблудилась в лабиринте коридоров Торн Роуз, Мария принялась бродить от галереи к галерее, слишком ошеломленная, чтобы замечать окружавшее ее великолепие, все больше расстраиваясь и сердясь на затруднительное положение, в котором она оказалась. Единственное, чего она хотела – вернуться в свою комнату и спрятаться там. Забыть последние события. Хотя вряд ли ей удастся избавиться от растущего беспокойства. Молчание не сможет бороться с тревогой, которую она ощутила, в первые минуты в Торн Роуз, когда окончательно поняла, что ее теперь не согреет тепло домашнего очага. Одинокая душа, заброшенная в чужой мир.
Нет, она должна отбросить эти мысли. «Строй планы на будущее и не задумывайся о сегодняшнем дне, потому что он уже история», – часто повторял Пол, будучи уже на смертном одре. Даже перед лицом неминуемой смерти он не потерял твердости и присутствия духа.
Если бы она обладала его силой и смелостью…
Мария, толкая незапертые двери, заглядывала в комнаты с покрытой пыльными чехлами мебелью. Какая странная и мрачная обстановка, неподходящая для ребенка. Никаких признаков радости, беззаботности, ни единой игрушки, ни одной живой души, если не считать слуг, заполнивших величественный замок. О чем думала герцогиня, так старательно пряча внука?
Мария все сильнее ощущала потребность разыскать своего подопечного и познакомиться с ним… Эти вечерние часы они проведут вместе… Возможно, она научит его одной или двум песенкам… Они вместе будут сражаться с этим ужасным одиночеством и, несомненно, быстро подружатся. В мрачных коридорах зазвенит детский смех – она все сделает для этого. И когда утром приедет герцогиня, у нее не останется сомнений, что Мария может найти общий язык с мальчиком и понять его проблемы.
