Потщахся убо дому божию, святей церкви восточней, яко едему мысленному, раю духовному, вертограду небесному, присовокупити сей мой верт многоцветный во славу всяческих содетеля и во ползу душевную всех благочестно жити тщащихся, непрелестну имея надежду, яко всяк хотяй душевнаго услаждения и ея здравия желаяй известнаго доволны себе обрящет зде цветы во ползу. Иже убо удобнейшаго ради обретения не яко трава, на поли не хитростию художника искуснаго, но естеством изводимая, смешенно раждается и не скоро ищущым обретаема бывает, насадишася, но яко же есть обычай цветовертником искусным всяческих цветов и зелий, роды же и виды благочинно по сподом и лехам сеяти и садити, – тако и во моем сем верте многоцветном художественне и по благочинию вся устроишася, ибо по алфавитному славенскаго диалекта сочинению. Елико убо обрящеши, благочестивый читателю, писмен зде начинателных, именованием вещей обретаемых, толико непщуй спод или лех быти верта сего. А елико вещей изменных, толико родов на них сеянных или сажденных да разумееши. Еще колико вещей от части изменяемых узриши, толико видов цветовных да имееши. Напоследок елико статий числы надзнаменанных усмотриши единыя вещы, толико числ единовидных цвет да числиши или различие родов цветов сих духовных сице да сочтеши: ин род суть подобия, ин род образы, ин присловия, ин толкования, ин епитафия, ин образов подписания, ин повести, ин летописная, ин молитвы, ин увещания, ин обличення. И тако о прочих да умствуеши. Вся же сия имут силу, здравых душ веселием исполнения, в здравии утвержение и от недугов предсоблюдения. К тому и украшения богу любезнаго и человеком. Болезнующих же греховными недуги душеврачевания, прилежно чтущым я и во уме, си, яко во изящнейшей силе душевней, часто разсуждающым и во сокровище памяти, яко в хранилище дущы, во соблюдение дающым. Обрящет зде юный укротителная стремлений страстей си и угасителная пламеней ярости и похоти, отемлющая непщевание о многолетствии, показующая прелести сего мира и от бога удаляющая. Обрящет старый утверждающая немощь его ко подвигом духовным и наставляющая ко памяти краткости века и поминанию близ сущыя смерти и прочих последних. Обрящет зде благородный и богатый врачевства недугом своим: гордости смирение, сребролюбию благорасточение, скупости подаяние, велехвалству смиренномудрие. Обрящет худородный и нищий своим недугом целебная: роптанию терпение, татбе трудолюбие, зависти тленных презрение. Обрящет неправду творящий врачебное недугу си былие: правды творение; гневливец – кротость и прощение удобное; ленивец – бодрость; глупец – мудрость; невежда – разум; усумлящийся в вере – утвержение; отчаянник – надежду; ненавистник – любовь; продерзивый – страх; сквернословец – языка обуздание; блудник – чистоту и плоти умерщвление; пияница – воздержание. И всякими инемн недуги одержимии обрящут по своей нужде полезная былия и цветы. Иже убо не ветийскаго художества ухищрениемь мною насадишася, но пиитическаго рифмотворения равномерием слогов по различным устроишася родом. Того ради, да присвойственною себе сладостию сердцам читателей приятнейший суще, аки нуждею влекут я ко читанию частейшему. И яко в немнозе пространстве многшая заключающеся удобнее памятию содержатися могут. И на память изученная внегда провещаются, временно благосладящая суть слухи и сердца слышащых. К тым и того ради, да рифмотворное писание распространяется в нашем славенстем книжном языце, – еже во инех водею честь имать и ублажение и творцев си достойнаго не лишает от бога и от человек возмездия и славы. Ея же аз ми не требуя в мире сем, яко оставлей и со всеми его красными суетами и суетными красоты; не ищу оныя, от человек написанием книги сея, но глаголю со царствующым пророком: Не нам, господи, не нам, но имени твоему даждь славу. Тебе, господи, слава, яко дал еси и еже хотети, и еже мощи, и еже начати, и еже трудитися се же здраво и благополучно, и еже совершити добровременно по желанию сердца моего. Тебе слава о всех и зде и в небеси, и ныне и во вся будущыя веки. Мне же, грешному, даждь славу от тебе самаго сущую, наипаче в жизни будущей пред твоими небесными гражданы, ея же не пренебрезати, но искати всеми силами нашими повелеваемся тобою, елма пренебрегателие тоя, искателие же славы человеческия сице от тебе суть обличаеми: Како вы можете веровати, славы друг от друга приемлюще, и славы, яже от единаго бога, не ищете? Возмездие же временное потолику ми желателно, поелику нуждно к доволному препитанию мене грешнаго и труды всегда полагающих в моих потребах.
