…Род дворян Савеловых, из которого происходил верховный пастырь Русской Православной церкви, издревле верой и правдой служил царю и Отечеству. Трудно сказать, что подвигло Иоакима на принятие монашества, но после польской войны, в 1655 году, он сменил одеяние воина на иноческую рясу. Исполнилось ему в ту пору тридцать пять лет и, судя по всему, он стал ревностным служителем Господу, ибо в 1664 году был избран братией Чудовского монастыря архимандритом. Царь Алексей Михайлович частенько посещал обитель и обратил внимание на ее настоятеля, которого отличала рачительность в ведении хозяйства и отменная ученость. По рекомендации государя Иоаким в 1667 году занял митрополичью кафедру в Новгороде и жесткими организационными мерами привел церковное хозяйство в божеское состояние.
Сие не осталось незамеченным в церковном мире и 26 июля 1674 года Иоаким был возведен на патриарший престол. «Молением и учением» рекомендовал патриарх искоренять раскол, повелев отбирать повсеместно старообрядческие книги. На писательском поприще Иоаким отметился несколькими книгами, из которых наиболее яркая и злободневная – «Поучение ко всем православным христианам» (1682).
Этот труд – суть противоречий, существовавших между патриархом и иеромонахом Симеоном. Однако при жизни Симеона Полоцкого патриарх с превеликим усилием сдерживал свою неприязнь к придворному поэту, которая вырвалась наружу уже после его кончины.
Подводя итог жизни и деятельности Симеона Полоцкого, мы должны обратить внимание на немаловажные факты. Наложив запрет на многие лета на большинство богословских сочинений настоятеля Заиконоспасского монастыря, патриарх Иоаким, однако, не смог вырвать из контекста исторического бытия ни интерес к личности Симеона Полоцкого, ни его заслуги перед Отечеством, русской словесностью, театром, педагогикой и, конечно, православной церковью.
…Нравственная природа человека довольно сложна и порой невозможно воспроизвести все черты характера, дать им реальную оценку. Симеон Полоцкий, следуя в русле воззрений кружка любомудров и православной церкви в восприятии языческого прошлого Руси, может показаться ретроградом, человеком, оторванным от народной жизни. Так, он утверждал, что такая забава, как качели, «есть обычай богомерзкий», а хороводы не что иное, как «действо приличное сынам тьмы». Вызывает удивление и почти враждебное отношение Симеона Полоцкого к женщине, тем более, что стихотворений, в которых воспеваются добродетели царицы и царевен, не перечесть.
Благородные царя славна дщери
Христос отверзает райские двери:
еже в светлости тамо вечной быти,
во венцех славы бесконечно жити.
И тут же поэт противоречит самому себе:
Пол женский, это тля юноши, и одно зрение
на женщин заражает человека ядом аспида.
В стихотворении «Юноша» Симеон Полоцкий без обиняков утверждает:
Беседа с жены юны умягчает,
яко огнь воска, близ сущь, растопляет.
Вполне естественно, что плотская любовь, ввиду данного обета воздержания, монаху Симеону претила. К тому же само сокровенное чувство, которое «движет солнце и светила», в веке XVII было глубоко запрятано в глубине сердец молодиц на выданье и юношей, занятых поисками семейного счастья и находивших его в святом таинстве брака. Причислять Симеона Полоцкого к тем, кто проповедовал безбрачие, было бы несправедливо.
В дореволюционных исследованиях не единожды встречаются сведения о Симеоне Полоцком как о человеке, замышлявшем реформу Русской Православной церкви. Замыслить такое мог только человек, наделенный безмерным тщеславием и стремлением обрести лавры новоявленного российского Мартина Лютера. Но, во-первых, русское православное духовенство в злате не купалось и не было подвержено порокам, которыми грешил католицизм. Во-вторых, православные батюшки и иеромонахи, хотя и не имели таких богословских познаний, как их собратья по католическому клиру, однако в служении Господу опирались на историческую память, на жизненные примеры подвижников православия – святого и равноапостольного князя Владимира, святого Антония Печерского, святого Петра, митрополита Московского, и других. В-третьих, реформы патриарха Никона, вызревавшие давно, на самом деле острого неприятия, как это описывают некоторые историки, в среде русского духовенства не вызвали. Процесс приведения к единообразию церковных книг, богослужения, написания икон и песнопений продолжался и при преемниках патриарха Никона.
