— Знаешь, Ринат, — говорю, отставив бокал. — Не знаю, правильно ли я делаю, но, пожалуй, ты будешь первым… кхм… человеком, которому я расскажу о себе всю правду, не опасаясь, что ты вызовешь скорую психиатрическую помощь. По крайней мере, если и вызовешь, то нас поместят в одной палате.
И я начал рассказывать с того самого дня шестилетней давности, когда после дикой головной боли вдруг приобрел суперзрение…
После того как я закончил рассказ, полковник несколько долгих минут не говорил ни слова.
— Я должен обдумать услышанное, — наконец произносит он. — Завтра найду тебя для дальнейшей беседы.
Выйдя из авто полковника, с удовлетворением замечаю, что меня довезли почти до места. Передо мной тот памятный скверик, в котором произошла встреча со столичными ментами. При дневном свете он выглядит вполне уютно, по дорожке прогуливаются молодые мамы с колясками, на лавочках тусит молодежь.
Идти в предоставленные Катериной апартаменты почему-то не хочется. Звоню Василию, и через полчаса мы уже дружно уплетаем украинский борщ в ближайшем кафе.
— Что за чудеса про ваш визит в "Багиру" рассказывал мне Толян? — кивает на уплетавшего пельмени Толика Василий, отставив пустую тарелку из-под борща.
— Какие еще чудеса? — спрашиваю, тоже глянув на Толика.
— Будто бы практически все сотрудники этого ЧОПа являются твоими тайными агентами. Ты когда успел тут такую агентурную сеть развернуть?
— А-а, это, — цепляю полную ложку борщевой гущи, отправляю ее в рот и начинаю тщательно пережевывать, выигрывая время для того, чтобы придумать какую-нить отмазу. — Да то просто оказалось, что там один армейский товарищ работает. Вот он и помог мне, и корешей своих подпряг.
— А чего спишь и днем, и ночью? Приболел, что ли?
Я снова посмотрел на Толика, тот с невинным видом продолжал уничтожать пельмени.
— Я не сплю, я так думаю с закрытыми глазами. Ты лучше расскажи, как тебя спеленали? — перевожу стрелки на Василия. — Как провел время в заключении?
— Спеленали элементарно, — невозмутимо отвечает тот. — Показали лазерную точку на моей груди и попросили следовать с ними. Время провел в комнате без окон, но с телевизором и унитазом прямо в этой же комнате.
— Прямо напротив телевизора? — подкалываю друга.
— Что напротив телевизора? — не понимает он.
— Унитаз.
— Зачем? Да пошел ты, — до него, наконец, доходит, что я шучу. — Зато я всяких умных передач насмотрелся. Знаю теперь, почему у нас бензин дорожает, и когда нефть падает в цене, и когда растет.
— И почему же?
— Оказывается, Олег, все элементарно. Ну, когда нефть дорожает, тут понятно. А вот когда нефть дешевеет, то бензин, оказывается, дорожает для того, чтобы поддержать отечественного производителя. Понимаешь?
— Мда. А что должно случиться с нефтью, чтобы бензин подешевел?
— Хрен его знает, — пожимает плечами Василий — Про это в телевизоре не объясняли. Может, в ней должны утонуть все олигархи вместе с правительством. Слушай, Олег, мне кажется, или я видел эти физиономии у офиса "Партии большинства"?
Проследив за его взглядом, замечаю две крупногабаритные фигуры, усаживающиеся за столик рядом с выходом. Мне знакомы эти ребята. Они из команды Руслана. Один из них тот, на котором я учился управлению чужим телом. Интересно, сейчас он сам по себе или является куклой, управляемой Катериной? Может, попробовать взять его под контроль? А вдруг и правда столкнусь с этой рыжей бестией? И что будет, если мы столкнемся в одном теле?
— Это они тогда брали меня, — подает голос Толик. — Вон тот самый здоровый потом еще своему начальнику фак показал.
— Как это, фак показал? — оборачивается к нему Василий.
— А вот так и показал. Мы в приемной сидели. Олег в кабинете был с Катериной. Потом этот молча встал с кресла и к ним в кабинет отправился. Потом вышел, показал Руслану фак и снова зашел.
Василий вопросительно глянул на меня. Я с непонимающим видом пожал плечами.
Прибывшие парни и не скрывали своего интереса к нам. Они внаглую пялились в нашу сторону, отвлекшись лишь на подошедшего официанта, коротко заказав ему что-то или просто послав подальше. Хоть нам и некуда было спешить, но сидеть под пристальными взглядами стало неуютно, Василий с Толиком явно нервничали.
