Толик тоже выглядит растерянно. Он просто не понимает, что тут творится.
— Мочи этого, — киваю ему на того, чьим лбом только что воспользовался.
— Он разве не за нас?
— Нет. Он за немцев. Ты так и будешь стоять?
Охранник с недоумением смотрит на обмякшего в его руках товарища, чью физиономию он только что протаранил своим лбом. Только его растерянностью можно объяснить то, что мы с Толиком получили время на эти переговоры. Наконец Толик решается на действие. С хыканьем выдохнув, бьет охранника ребром ладони под основание черепа.
— Проконтролируй, чтобы быстро не очнулись, — говорю парню и тяну на себя дверь.
За дверью оказывается небольшой тамбур. Это хорошо, благодаря таким тамбурам достигается полная шумоизоляция, а значит, тот, кто находится за этой дверью вряд ли слышал произведенный нами шум. Толкаю вторую дверь. Странно, кабинет вовсе не большой. За расположенным посреди помещения столом никого нет. Невысокий коренастый человек стоит перед окном, разговаривая по телефону. Уже привычно отмечаю выражение удивления на лице хозяина кабинета.
— Я перезвоню, — сообщает он в трубку и обращается ко мне: — Что тебе здесь надо? Кто тебя впустил?
— Извини, — с виноватым видом развожу руками. — У меня нет времени отвечать на твои вопросы. Ибо горю желанием получить ответы на свои.
Мужик оказался то ли слишком нервным, то ли суперподготовленным. Не говоря больше ни слова, он цепляет носком ботинка ближайший стул под верх ножки и, в лучших традициях джекичановских фильмов, запуливает им в меня. Пока стул летит, хозяин кабинета ныряет за стол, еще не приземлившись, открывает верхний ящик и выхватывает из него пистолет. Возможно, он и успел бы выстрелить, если бы не заморачивался трюком со стулом. Однако мой организм среагировал на летящий стул автоматическим включением режима ускорения. Такое я испытывал последний раз пять лет назад, во время разборок с Сараевыми. А до того и вовсе лишь читал о чем-то подобном в фантастических романах. Полет стула вдруг резко тормозится, я спокойно ухожу в сторону. Стул, плавно деформируясь, соприкасается со стеной, а я уже двигаюсь к медленно поднимающейся из-за стола руке с блестящим никелированным пистолетом. Обойдя стол, останавливаюсь за спиной хозяина кабинета, который одной рукой давит расположенную на тумбе стола кнопку, другой взводит оружие. Его взгляд недоуменно шарит по тому месту, где только что был я. Возвращаюсь в нормальное состояние и вскользь касаюсь его сознания. Наблюдая за тем, как он, застонав, роняет пистолет и хватается руками за голову, поднимаю опрокинутое кресло и сажусь в него.
— Похоже, на нас обратили внимание, — сообщает появившийся в дверях Толик. — Судя по топоту, сюда бегут по лестнице человек десять.
Киваю Толику, чтобы зашел, и беру за плечо шефа этого заведения.
— Если не хочешь, чтобы я выжег твой мозг, отмени тревогу, — для наглядности еще раз касаюсь его сознания.
Еще при первом прикосновении определил его высокую плотность. Взять под контроль тело такого человека невозможно, по крайней мере, если и возможно, то не для меня.
Толик закрывает внутреннюю дверь и подпирает ручку валявшимся стулом, от которого я полминуты назад уклонился. Тут же в тамбуре послышалась возня, и ручка затряслась от чьих-то рывков. В дверь забарабанили.
— Ну! — кричу требовательно, сильнее сжимая плечо.
Продолжая морщиться от боли, коренастый приподнимается на коленях и, нажав одну из кнопок расположенного на столе селектора, обращается к кому-то:
— Клим, убери всех. У меня все в порядке.
— Эй, Сергеич, кто у тебя? — раздается голос из селектора. — Кто Салама с Пингвином вырубил?
Я продолжаю сжимать плечо, чувствуя, как под моими пальцами расплющиваются сухожилия.
— Пошел вон, урод! — голос Сергеича от боли срывается на шипение. — И остальных уродов с собой забери!
В ответ селектор молчит. В дверь тоже перестают стучать. Однако, судя по доносящимся приглушенным голосам, удаляться никто не собирается.
— Да отпусти ты плечо! — шипит Сергеич. — Что вам нужно?
— Не что, а кто. Суровцев Василий Семенович, — слегка расслабляю пальцы.
