— Обычный, говоришь? — в голосе губернатора появилось легкое раздражение. — Может, перестанешь изображать ничего не понимающего идиота?
Глава области ставит бокал и, поднявшись, принимается прохаживаться перед стеклом, загораживая мне обзор.
Ну что ж, перестаю пытаться отыскать Катерину и переключаю внимание на губернатора.
— А что вы хотите от меня?! — в моем голосе звучит искреннее возмущение. — Нет, я, конечно, вижу, что со мной, с моим телом что-то произошло. Я стал обладать некими возможностями и способностями, о которых раньше не подозревал и не мог даже представить. Я голову сломал, размышляя над тем, откуда эти возможности и какова будет цена за обладание ими? Затем появляешься ты и заверяешь, что всем этим я обязан какому-то паразиту, вселившемуся в меня. При этом вначале ты гонишь меня, не желая ничего объяснить, затем вдруг привечаешь, опять же нифига не объясняя.
Делаю изрядный глоток вина и продолжаю:
— Я понимаю, что стал вдруг зачем-то тебе нужен. Но сперва объясни подробно, что со мной произошло, затем — что тебе от меня надо.
Губернатор наконец-то сел, и я увидел, что рядом с толстяком уже толкает речь мэр города. Елкин вещает спокойно, с важным видом, сцепив руки на животе и покручивая большими пальцами.
— Ты прав, — после недолгого раздумья говорит Шалинский. — Возникли обстоятельства, требующие объединения наших сил.
— Чьих сил? — перебиваю я.
— Моих и твоих.
— Моих?
— Да! Твоих! О, Создатель! — он с отчаянием откинулся на спинку кресла. — Я разговариваю со смертным, как с равным! Разве мог я такое когда-либо предположить?!
— Ну? Ты продолжишь сетовать на своего создателя или наконец-то объяснишь мне, что происходит?
— Нас семеро, — голос Шалинского зазвучал глухо, располагая к длительному повествованию. — Мы существуем вечно. Во всяком случае, никто из нас не помнит тех времен, когда мы были сотворены Создателем. Один из нас, кстати, тот, который затворился в твоем теле, даже предполагал, что мы являемся частью самого Создателя. Но если мы и знали историю своего происхождения, то многие века, и даже тысячелетия, стерли все подчистую. Поэтому остается довольствоваться пониманием того, что мы есть и что мы вечны. Мы не материальны и поэтому не способны на физические действия. Но мы можем вселяться в тела людей и использовать их возможности. Некоторые из нас даже полагают, что вы, люди, для этого и были созданы.
Губернатор усмехнулся и залпом опорожнил бокал.
— Ага, значит, бог создал людей вам, духам бесплотным, для забавы? А чего же он, такой всемогущий, не создал для вас персональные тела? А?
— Не все так просто… Все еще проще, — Шалинский хохотнул. — Если предположить, что мы и есть Создатель, то, значит, мы такие и появились изначально, и лишь потом создали материальный мир. Ну да ты наверняка в курсе всех этих мифологических историй о сотворении мира.
Во-вторых, все материальное не вечно. Поэтому, если предположить, что изначально у нас были тела, то со временем они износились.
Ну а в-третьих, исходя из первого и из второго, нам естественно пришлось создавать, каким-то образом, новые тела, постоянно их совершенствуя. В конце концов, чтобы снять с себя эту заботу, вам позволено было, а позднее и завещано, воспроизводиться самостоятельно.
Но, повторюсь, это всего лишь предположения. Которые, кстати, опять же подтверждает ваша мифология вкупе с религиозными учениями и теориями эволюции. Возможно, кто-то из нас и знает точно, но мы так давно уже не собирались вместе… Я даже не помню, когда встречались хотя бы трое из нас. Ты не можешь даже представить, смертный, какую тоску порой навевает Вечность! Именно эта тоска заставляет впадать в спячку на века, а иногда и на тысячелетия. А когда, проснувшись, бродишь по миру и не находишь ни единого собрата, ибо все находятся в том небытие, из которого ты только что вышел, то тобою вновь начинает овладевать тоска. И лишь в надежде, что кто-то еще проснется, ты остаешься в реальном мире, берешь себе материальное тело и развлекаешься примерно так же, как вы, играя в компьютерные игры.
Когда же, наконец, просыпается один из собратьев, то оказывается, что ты уже устал или он пытается ввести в игру свои правила, неприемлемые твоими принципами. Наверное, мы постарели, ибо в одиночестве скучаем, а общество себе подобного все чаще раздражает. Иногда возникает противоборство, которое увлекает. Бывает, что в итоге преждевременно гибнут наши физические оболочки, а вселение в новую, достойную, может занять длительное время. Длительное время, конечно же, по вашим, человеческим меркам, но обитая в ваших телах и нам приходится подстраиваться под скоротечность их существования. И поэтому, пока один подбирает новую оболочку и вселяется в нее, второй может прожить человеческую жизнь и, устав, снова впасть в спячку.
