— А вы знаете, как делать примочку из отрубей? — скептически осведомилась Феба.
— Знаю, и полагаю, знаю лучше вас. Пусть я не прикладываю примочки сам, но я стараюсь следовать прекрасному, на мой взгляд, правилу: каждый господин обязан знать больше своих конюхов и уметь справиться с любой проблемой на конюшне. В детстве одним из моих самых лучших друзей был коновал.
— У вас есть собственный коновал? — переспросила девушка, забыв о предшествующем разговоре. — Я вам завидую, мне всегда очень хотелось, чтобы в нашем поместье он тоже был. Но не станете же вы делать примочку в этом костюме?
— Чтобы не вызвать вашего неудовольствия, я готов пойти даже на это! — заверил собеседницу Сильвестр. — Конечно, тогда я вызову неудовольствие Кейгли, но постараюсь не обращать на него внимания. Кстати, я должен вам кое-что сообщить. Жилые помещения для конюхов в «Голубом вепре» отнюдь не те, к каким привык Джон. У миссис Скейлинг имеется всего одна комната, где спит ее личный конюх, к тому же она находится над полуразвалившейся конюшней. Там очень холодно. Уверен, вы согласитесь с тем, что это не подойдет Кейгли. Поэтому, надеюсь, мое решение не вызовет у вас неудовольствия. Я попросил дочь хозяйки уступить Кейгли свою комнату, а она сама будет спать на складной кровати в вашей комнате.
— Почему она не может спать в комнате матери? — удивилась Феба, недовольная тем, что герцог, как всегда, делал то, что сам считал нужным.
— Потому что там мало места, — объяснил Сильвестр.
— А Кейгли не может спать с Уиллом Скейлингом?
— Да он глаз не сомкнет от страха.
— Ерунда! Парень совершенно безобидный.
— Кейгли очень не любит слабоумных.
— Тогда почему вы не поставите для него складную кровать в вашей комнате? — полюбопытствовала Феба.
— Потому что в этом случае я скорее всего заражусь и тоже заболею, — ответил Сильвестр.
Девушка фыркнула, но, судя по всему, ответ показался ей убедительным, поскольку больше она ничего не сказала. Неприятный разговор прервало появление Алисы Скейлинг, которая, тяжело дыша, внесла увесистый поднос, уставленный тарелками. Это была рослая и сильная девушка с румяными, как яблоки, щеками и широкой улыбкой. Поставив поднос на боковой столик, она с минуту постояла, чтобы отдышаться, потом сделала реверанс Сильвестру и затараторила:
— Мама просит вас отведать цыплят, тушеного кролика, запеканки из риса и гусиных потрохов, творожного пудинга и пончиков с яблоками. Может, ваша честь, пожелает закончить ужин пирогом с бараниной, которым поужинали мы сами… — Из коридора раздалось сердитое шипение, и девушка быстро поправилась: — Может, вашей светлости угодно отведать пирога? Остался небольшой кусок, но пирог очень вкусный, — уверенно закончила Алиса.
— Спасибо, я не сомневаюсь, что он вкусный, — ответил Сильвестр. — Но, пожалуй, и без пирога еды достаточно.
— Если передумаете, обязательно предупредите, — добродушно сказала мисс Скейлинг, выставляя на стол тарелки и блюда. — И не переживайте, завтра тоже будет достаточно еды. Можем предложить вареную индейку. Рано утром я сверну ей шею. Как только мы ее ощиплем и выпотрошим, то сразу бросим в котел. Так у нее мясо будет помягче, — объяснила девушка. — Мы не собирались убивать ее, но мама сказала, что герцоги важнее индюков, даже тех, которые в самом соку. А после завтрака мы купим у мистера Шапа свинью. Поэтому будут ножки, голова, филейная часть, требуха и все остальное, ваша честь. Ой, ошиблась, ваша светлость! Я все время забываю, — добавила Алиса с виноватой улыбкой.
— Мне все равно, как вы ко мне обращаетесь, но умоляю вас, не сворачивайте ради меня шею индейке! — воскликнул Сильвестр, бросив успокаивающий взгляд на Фебу, которая была готова расхохотаться, хотя и понимала, что смех явно не к месту.
— Ну что вы! — великодушно заявила мисс Скейлинг. — Индейку-то мы и другую заведем, а вот герцоги под каждым кустом не валяются. Так говорит мама.
Сделав это мудрое умозаключение, девушка вышла из комнаты и закрыла за собой дверь с таким грохотом, что он заглушил смех Фебы.
— Вы просто невыносимы! — заметил Сильвестр. — Неужели вам неизвестно, что над деревенскими жителями нельзя смеяться?
