Подмосковье
Солнцевский РОВД
30 июня 1988 года
— Фамилия
Угрюмый, нагловатого вида пацан с засохшей у носа кровавой соплей молчал, вызывающе смотря на заполняющего протокол капитана милиции.
Капитан посмотрел на выделывающегося малолетку. Резко, сильно шваркнул журналом по столу…
— Фамилия!
Здоровяк молчал
— Не хочешь по хорошему, да? Ладно… Щас… с вами со всеми тут разберутся, гавриками…
Кнопка вызова видимо была под столом — дверь открылась, на пороге появились двое ражих ментов, вместо дубинок у них были резиновые шланги
— Забирайте этого…
— Ий-есть!
Сержант рванул подростка за плечо
— Встал!
Подросток, вставая, умудрился пнуть стол за которым сидел допрашивающий его майор так, что все полетело в разные стороны.
— Ах ты с-с-сука!
Один из сержантов перепоясал подростка резиновым шлангом, тот извернулся и ударил второго в лицо. Тот охнул, первый сержант уже не опасаясь, что останутся следы, хлестанул малолетку по голове, потом еще раз. Второй, озверев, размашисто, как в деревенской драке хрястнул в лицо, подросток полетел на стол, ломая и снося то, что там еще оставалось.
— Э, э, э! Вы что делаете дятлы! Пошли вон отсюда! Вы что себе позволяете!?
— Извините, тащ капитан. А ну, пошли, с…а!
Подростка подняли, надели наручники и потащили к двери.
— Ничо… Ща ты у нас запоешь голубем…
— Петухом… ха-ха-ха…
Попавший на пути — на лестничной клетке ковыляющий в совет по делам ветеранов, дядя Паша — посторонившись, чтобы дать ход, укоризненно покачал головой
— Вы чего делаете, обормоты? А если прокурор? Сядете же.
— Извините, Пал Ефстафьевич. Он на дознавателя напал, сучонок. Молчит как партизан.
— На дознавателя…
Старик пожевал тонкими, сухими губами
— А дознаватель то кто?
— Да Грицюк… у него не понос так судорога…
Один из сержантов недобро посмотрел на другого — язык следовало держать за зубами. У стен есть уши, а у Грицюка характер мелочный и злопамятный. И весь беспредел как с гуся вода. Говорят. В ГУВД то ли сват, то ли брат, то ли тесть…
— Извините, товарищ полковник.
— Да ничего…
Начинающего бандита спустили в пердельник — место жуткое, воняющее карболкой, блевотиной, потом и страхом. Потащили по коридору, камеры были полные — только разогнали разборку. Беспредел уже на всю катушку шел, грабили в городе, ездили в Москву. Проломленная голова — не повод для знакомства…
— Менты казлы! — визгливо крикнул кто-то, во втором слове делая ударение именно на «а»
— Хавло закрой!
Мент саданул ботинком по решеткам и сделал это зря — тут же забарабанили по всем
— С…и! Выпустите, с…и!
— Витьку плохо!
— Гады, один на один слабо!?
Менты открыли нужную камеру, втолкнули туда подозреваемого и зашли следом…
Подполковник шаркающей, старческой походкой — он до сих пор бегал по пять километров по утрам, но здесь привычно играл роль — шел по длинному коридору, присматриваясь. Вообще то он пришел узнать насчет продуктовых заказов — ему, как ветерану органов положено, но раз уж такое дело. Решил пройтись, посмотреть, что к чему, кто работает, кого вышибли, кого уже посадили. Последний раз — он был здесь больше года назад, то прекрасно помнил, кто где сидит.
Держа наготове ветеранское удостоверение, сунулся в одну из комнат, где сидели инспектора по делам несовершеннолетних. Знал, что найдет одну — двух, все остальные на территории. Молодые девчонки и усталые тетки, а суть одна. Бабы пытаются будущих мужиков воспитывать. Что в школе, что здесь. И вот результат…
