Склянский свернул к дукану, перед которым в пыли лежал ковер. Потоптанные ковры - в этой части света ценились гораздо больше новых...
Торговец - худенький, неопределенного возраста, с узким, крысьим личиком и разночинской бороденкой - поднялся им навстречу
- Салам алейкум
- Ва алейкум ас салам...
Склянский и этот торговец заговорили на языке, который немного опешивший полковник не сразу смог распознать. Это был не пушту, не дари, не урду. Наконец он понял - иврит! Торговец тоже был евреем, и они говорили на иврите! Иврит он не знал - и оставалось только настороженно слушать, но не разговор - а то, что за спиной, пытаясь услышать осторожные подкрадывающиеся шаги.
- Нужный человек занят - сказал Склянский
Полковник вытащил пачку банкнот, специально припасенную в кармане, протянул ее торговцу - дукандору. Светить то, что было в мешке - было форменным безумием.
Последовал новый этап переговоров на иврите, потом продавец оглушительно закричал - и появился бачонок. Бачонок как бачонок - худенький, смуглый, босоногий...
- Надо идти с ним. Он покажет дорогу.
- Рахмат...
Ведомые бачонком - они вышли с рынка. Заплутались по улочкам старого города - одинаковым, осоловевшим от жары, скрытым высокими заборами. Город был молодым, быстро растущим - большая часть домов была построена в последний год и кто тут жил - никто не знал. Во многих местах продолжали строить.
Советских - не покидало ощущение злобного взгляда в спину. Эту землю можно было завоевать - но нельзя было покорить...
Но они продолжали идти.
Бачонок шустро свернул в один проулок, образованный стройкой и уже построенным домом. Заколотил в ворота, новенькие, только поставленные, еще пахнущие свежей краской.
Из ворот - выглянул усатый нафар с автоматом, с ним заговорили сначала бачонок, потом Склянский. Оба на пушту. Телятников вспомнил, что по разведданным у Атабая - в банде одни пуштуны...
- Атабай нас примет... - сказал Склянский.
Телятников - шагнул вслед за Склянским во двор - и почувствовал, что справа кто-то есть. Повернуться не успел, приклад автомата уже опускался. Последней мыслью было, что вот так все и бывает...
Очнулся он от того, что кто-то плеснул ему на голову холодной воды из кувшина. Обожгло рану, там где приклад автомата вошел в соприкосновение с головой, Телятников от этого очнулся, завозился...
Кто-то толкнул его, не пнул, а именно толкнул
- Бас дый!*******
Его подняли, но не на ноги, просто чтобы он мог сидеть. Кто-то похлопал его по щекам.
Телятников открыл глаза. Сознание постепенно возвращалось. Перед ним - сидел невысокий, рябой, бородатый человек с черными, жесткими как речные голыши глазами.
- Цок ди?*******
- Шурави... - сказал Телятников
И тут же - хоть голова и болела зверски - почувствовало мгновенную вспышку страха со стороны афганца...
Боитесь, с..и...
Телятников опустил глаза на коврик, где лежал вывернутый мешок и деньги, которые он принес.
- Зачем ты силой отобрал деньги, которые я нес тебе? - спросил он
- Зачем ты пришел, шурави? - спросил афганский главарь.
От него пахло чем-то кислым... запах человека, который не моется и не стирает одежду черт знает сколько времени. Глаза - как у настороженной, щупающей носом воздух мышки, высунувшейся из норки. И вот с этими - мы воюем?
- Чтобы найти друзей.
- Шурави нам не друзья.
- Твои слова - опережают твои мысли...
- Шурави не ищут здесь друзей. Они бомбят. Зачем ты пришел... - упрямо повторил командир боевиков.
- Если я не найду здесь друзей, я хочу найти здесь работников. Мне нужны люди, которые сделают для меня работу за плату.
Телятников незаметно повел глазами. Склянского не было. Похоже, что ублюдок имел какие-то по крайней мере выходы на Атабая - но никаких контактов с ним не имел. Зато - писал хорошие отчеты в Центр, мать его. Этот жид на базаре держал нос по ветру, а Склянский - все сплетни переписывал в дела агентурной разработки. Липачество, вот как это называется. Все КГБ построено на липе, липуют все, разведчики, контрразведчики. Сами выдумывают источники, заводят ДАР
