– Алло, здравствуйте! Я разговариваю с Анной Труэйн?
Незнакомый, мягкий женский голос.
– Да, но, простите…
– Меня зовут Руфь. Я мать Ворда…
Мать Ворда! Анна чуть не положила трубку; сердце заколотилось, первое побуждение – убежать прочь от телефона, не слышать этот мелодичный, приятный голос… Вероятно, догадавшись об этом, Руфь быстро проговорила:
– Пожалуйста, выслушайте меня, Анна, прошу вас! Не пытаюсь просить за него прощения и, конечно, не собираюсь передавать его извинения, – твердо начала Руфь. – Но хочу сказать, Анна: он очень любит вас.
– Но, он не любил меня, когда я была в больнице, и позволил мне поверить, что мы близки.
– Нет, тогда он еще не испытывал к вам таких чувств, но ведь он и не знал вас тогда.
– Он умышленно и недостойно воспользовался моим состоянием!
– Да, это так, – согласилась Руфь, не делая попытки оправдать сына. – Даже его уверенность, что вы совершили этот поступок по отношению к Ричи, не извиняет его поведения.
Анна засмеялась в ответ на это лишнее подтверждение всех своих подозрений.
– Почему вы говорите мне все это?
– Потому что я женщина и мать. Понимаю: вам нужно быть уверенной, что ваши чувства, ваша интуиция не подвели вас. Верьте мне, Aннa: то, что было у вас с Вордом, – это настоящее, он действительно любит вас.
«Я люблю тебя», – сказал он ей после ночи любви, и горечь охватила тогда Анну: опять он обманывает ее, как и раньше. А если это не ложь?..
– Он просил вас сказать мне об этом? – чуть изменившимся голосом спросила она.
– Нет, Анна, Ворд – мужчина гордый и независимый. Он не одобрит того, что я сделала. – Но тогда… зачем же вы…
Помолчав немного, Руфь заговорила очень серьезно – в голосе ее слышались интонации Ворда:
– А я сама хотела понять, что это за женщина, в которую так сильно влюбился мой старший сын – моя гордость и надежда.
– И вы надеетесь понять это… по телефону?
– Но вы ведь показали, что любите его, – показали несмотря на потерю памяти… У нас, женщин, хорошо развита интуиция.
– Вы утверждаете, что, если я люблю его, то не должна замечать, что он сделал, как повел себя…
– Нет, конечно, нет. Просто говорю вам – Ворд любит вас. Анна, тут мое стремление как матери помочь ему, защитить, хотя в свои сорок два он, безусловно, давно привык сам решать, как ему поступить.
– А что вы скажете, если я сообщу, что Ворд ошибся и я не имею ничего общего с бесчестными планами Джулиана Кокса? Более того, я сама тоже жертва его махинаций.
– Это не имеет никакого значения. Сказать по правде, меня даже радует признание Ворда в любви к вам при том, что он уверен в вашем партнерстве с этим Джулианом Коксом. Несколько мгновений Руфь молчала.
– Знаете, Анна, он окружил себя стеной из жестких принципов, не слушается своих чувств. Придумал себе идеальную женщину – подходящую жену. Очень я из-за этого переживаю. Ему бы осознать, что… ну, он как все и ничто человеческое ему не чуждо.
Она опять умолкла и вдруг засмеялась.
– Совсем я не довольна, что мой дорогой сын повел себя так. Не дождусь, когда встречусь с вами, Анна!
Теперь настала очередь Анны высказать наболевшее.
– Не делайте, пожалуйста, поспешных выводов. Пусть Ворд и говорил вам, что любит меня и мои… жульничества не разрушили его любовь. Это вовсе не значит, что он собирается искать дальнейшего сближения или я захочу этого. – Анна почувствовала гордость за свою последнюю фразу.
– О, он собирается, – очень спокойно ответила Руфь и после небольшого молчания добавила: – Не хочу вмешиваться в жизнь сыновей, но после нашей с ним беседы мне показалось, что Ворд не может себя простить за то, что сделал.
Анне потребовалось несколько секунд, чтобы полностью осознать сказанное. Боже, но ведь не один Ворд вел себя необдуманно.
– О, но это… невозможно, – только и произнесла она, боясь сказать больше, и глубоко вздохнула.
Внезапно ей показалось, что вся ее спальня залита солнечным светом. Какая острая радость, как прекрасен и восхитителен мир! И у нее есть дивная тайна…
– И еще хочу сказать вам, Анна: все же Ворд никогда, например, не повернется спиной к своему ребенку. И не удивляйтесь его реакции, когда расскажете всю правду в связи с Джулианом Коксом. Уверена – ему будет очень стыдно за свое по ведение, за то, что так подумал о вас. И для него проявить великодушие по отношению к вам – одно, а осознать и принять, что вы оказались более благородны, – совсем другое.
