У подножия холма сидит Анна и смотрит на него спокойно, безучастно…
– Анна!
– Привет, Ворд! – Голос ее прозвучал неестественно ровно.
– Анна!
Горе пронзило ее насквозь, как только он подошел к ней.
– Что ты делаешь? Что случилось? С тобой все в порядке?
Она слышала, как он ищет ее, рано или поздно он все равно обнаружил бы ее… Голова болела так сильно, что женщина с трудом терпела и была совершенно не в состоянии подумать, что сказать ему.
Гораздо проще не говорить ничего, просто позволить ему поднять ее и поставить на ноги; кажется, он требует объяснений… Желает знать, почему она пошла на прогулку в такую опасную погоду.
– Я не знала, – невыразительно ответила она. – Я шла за Мисси….
Веки слишком тяжелые, хочется закрыть глаза. Она вдруг начала дрожать с головы до ног «Вся заледенела, а лицо пылает как в лихорадке», – думал Ворд, осторожно ведя ее по тропинке.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – в волнении спросил он опять, когда они вошли на кухню. – Ты что-то выглядишь неважно… Наверно, надо вызвать врача….
– Нет, – вдруг резко ответила Анна, – мне хорошо!.. Кроме того, мы же уезжаем, правда?
– Уезжаем? – Ворд удивленно посмотрел на нее. – Пока ты не примешь горячую ванну и не поешь, никуда мы не поедем!
– Но я уже собрала вещи…
– Я распакую все нужное. Ты же насквозь промокла, Анна, ты не можешь ехать в таком виде!
Ворд очень переживал: она замерзшая, отстраненная, а не теплая и любящая. Не следовало оставлять ее одну так надолго – все что угодно могло произойти с ней на пустошах. И он был бы виноват во всем.
Анна стала дрожать сильнее. Ворд поднял ее на руки.
– Что ты делаешь? Отпусти меня! – слабо отбивалась Анна, но Ворд ее не слушал.
В смежной с его спальней ванной комнате есть громадная ванна – установить ее убедила мать. «Хорошо помогает при ревматизме», – говорила она тогда. «Но у меня нет ревматизма», – сказал ей Ворд. «Пока, – согласилась она. – Но ты ведь не становишься моложе, Ворд». Намек, что он до сих пор не женился, не порадовал ее внуками. Ворд все-таки установил эту ванну; пользовался ею не часто, предпочитал душ, но сейчас был благодарен матери за настойчивость. Толкнув дверь ванной комнаты, он бережно поставил Анну на ноги.
– Ворд… – начала было протестовать она, наблюдая, как он включает воду и наполняет ванну горячей водой, но вдруг умолкла. Ворд засучил рукава рубашки, и Анна на расстоянии видела, как мягкие волоски, покрывающие его руки, заблестели от капелек. В этих сильных мужских руках она чувствовала себя такой защищенной… Она вздохнула и закрыла глаза, открыв их вновь, только когда Ворд начал осторожно снимать с нее мокрую насквозь одежду.
– Анна, ради всего святого! – взмолился он, ибо она тут же попыталась оттолкнуть его.
– Я могу раздеться сама! – резко заявила она. – Когда ты выйдешь…
Он не стал спорить; странно она себя ведет, но чем дольше стоит здесь в мокрой одежде, тем выше риск заболеть. Нехотя он пошел к двери.
Анна подождала, пока он ее закроет, проверила: замка нет… Губы ее вытянулись, глаза потемнели; нет, она не боится, что он вернется и попробует применить силу. В конце концов, за эти дни у него было достаточно возможностей иметь с ней столько секса, сколько он мог пожелать, но он ее просто игнорировал; она горько, обиженно улыбнулась. Есть ли предал ее унижению? Сначала он увлек ее, а потом предал.
Морщась от боли, она стала раздеваться – горячая вода как ни странно пронзила ее холодом… Ванна огромная – хватило бы места для двоих, пришло ей в голову, даже если один – такой большой, как Ворд.
Опять она о нем! Анна закрыла глаза, слезы побежали из-под ресниц. Сердито повернулась, закрыла кран; почему она плачет, она же ненавидит его, ненавидит…
– Анна?..
Ворд постоял немного у закрытой двери ванной комнаты, ожидая ответа, – молчание… Волнуясь, он приоткрыл дверь и остановился. Анна свернулась калачиком на полу, мгновенно охваченная сном, завернутая в полотенце. Распущенные волосы, на лице никакого макияжа… она выглядит юной, манящей и такой желанной… У него пересохло во рту; он наклонился и поднял ее. Она приоткрыла глаза и прошептала:
