— Почему?
— Потому,…что я, оказывается, ведьма.
— А причем тут это?
— Притом, что я не смогу теперь вернуться домой. У нас нет магов…
— Мне казалось, тебе здесь нравится.
— Нравится. Но это не мой дом.
— И никаких возможностей нет?
— Не знаю. Я теперь вообще ничего не знаю…
Я замолчала.
— Знаешь, мне даже хочется, чтоб ты потопала ногами и покричала на меня.
— Да-а. А я-то думала, что у меня крышу сорвало.
— Крышу сорвало?
— Ну, что я, как бы тебе попонятнее объяснить? Сумасшедшая, что ли?
— Что ты хочешь сказать этим?
— То что ты мазохист! — не выдержала я.
— Ну вот, ты похожа на саму себя, — он радостно засмеялся.
— То есть по-твоему, это мое нормальное состояние?!
— Ну да.
Как же мне захотелось, чтобы с его лица сошла эта самодовольная улыбка. Я итак была не в лучшем расположении духа, и его издевательства только злили меня и доводили до белого каления. Я толкнула его в грудь, несильно, но почувствовала, как вложила в удар часть силы, той новой, что обрела всего несколько часов назад. Орин, который стоял до этого момента напротив меня, взмахнул руками и полетел в воду. Забавное, как сказала бы Дашка, зрелище. В воздухе мелькнули черные сапоги, и меня буквально накрыла волна брызг. Отфыркавшись, я заглянула в воду: никого. Вода в озере отличалась чистотой и прозрачностью: что, что, я разглядеть человека в воде не стоило каких-либо усилий, ну если бы, конечно, он там был. Я растерянно озиралась вокруг, снова заглядывала в воду, но ничего не заметила.
— Орин, — тихо позвала я.
Ответа нет. Вода уже успокоилась, и если бы не мокрая противная одежда, то можно решить, что у меня просто глюки на нервной почве.
— Ори-ин!
Он что? Издевается?
— Орин!
Такое ощущение, что он меня снова доводит.
— Ну Орин!
А вдруг что-то случилось?
— Орин!!!
— И чего так орать? — на меня из-за дерева шло какое-то серо-черное склизкое чудовище.
— Мама, — пискнула я, сделала шаг назад и упала в воду. Видно это должно было сегодня случиться — все к этому и шло.
Очухавшись, я судорожно перебирая ногами и ругами, поплыла к камню, залезла на него и с ужасом наблюдала, как жуткая масса выдрала ветку из себя, сопровождая это местными аналогами мата, кинулась в воду. И только когда Орин вынырнул, жутко ругаясь, потому что при этом он стукнулся головой о помост, я поняла, что моим нервам уже ничего не поможет. И как я сразу не поняла, что «чудовище» и было Орином, просто грязным. Теперь ругалась я.
— Господи, ты что, поставил себе цель довести меня до психушки? Почему, как я тебя встречаю, так на меня нападают всякие кикиморы…
— Выдерги, — машинально поправил он.
— Какая разница! Лошади пытаются меня сбросить… Такое ощущение, что ты решил меня прибить? Тебя не устроило, что каждый раз все обламывается, и ты решил попытать счастья лично?
— Да если б я хотел тебя «прибить», то сделал бы это с первого раза! — он тоже был злой. Первый раз я видела его именно злым, и это напугало меня куда больше, чем "чудище". — А ты не заметила, что выдергу убил я, лошадь остановил тоже я? По-моему, как раз наоборот, когда я рядом с тобой, у меня и возникают проблемы! Вот сижу сейчас в воде, грязный с головы до ног! — продолжал кричать он… — И самое жуткое, что мне это даже нравится, — это он сказал уже еле слышно, так, что смысл сказанного не сразу дошел до меня. Наверное поэтому следующую фразу я произнесла уже спокойно:
— Так, может, нам больше не видеться? Ну, чтоб у тебя проблем не возникало?
— Наверное, — прошептал Орин.
Я сползла с камня и поплыла к помосту, стараясь делать, как можно больше брызг, а забираясь на настил специально задела его сапогом. Я знала, что ему больно, слышала, как он охнул, но злоба и обида побуждали сделать, как можно больнее, как бы плохо мне самой от этого не было.
Придя в комнату, я кинулась на кровать и разрыдалась. Благо, никого не было. Слезы-то потом кончились, а вот злость на саму себя, и безысходность, и обида на Орина горели и жгли меня изнутри, не давая заснуть еще долго.
