Дверь кухни открылась, заставив всех обернуться. Они увидели Ремуса, которому Сириус и Тонкс помогали войти в комнату. Заметив, каким слабым выглядел Ремус, Джинни и близнецы тут же подскочили на ноги и поспешили уйти с дороги. Гарри не мог не почувствовать лёгкий укол вины за состояние Ремуса, ведь это его воспоминания просматривали взрослые. Последним с кухни вернулся профессор Дамблдор, но он не последовал за остальной группой. Он подошёл к Гарри и опустил руку ему на плечо. Подняв взгляд, парень заметил, какой измотанный вид был у директора. Кажется, его воспоминания сказались не только на Ремусе.
— Мы поговорим позже, Гарри, — мягким голосом сказал Дамблдор. — Наслаждайся своим днём рождения и береги себя.
Посмотрев в голубые глаза директора, Гарри не упустил поселившуюся в них печаль, сменившую привычные весёлые искорки. Неужели его воспоминания настолько сильно повлияли на всех, или же дело было в чём-то другом?
— Да, сэр, — ответил Гарри, улыбнувшись. — Обязательно.
Профессор Дамблдор ободряюще сжал его плечо, а затем направился к камину. Бросив горсть летучего порошка в камин, он исчез во всполохе зелёного пламени. И снова Гарри почувствовал, что здесь что-то крылось, что-то, что началось давно и было далеко от своего завершения. Он понимал, что Дамблдор был занятым человеком, но обычно никто не уходил так быстро, если в его намерения не входило избежать ссоры.
Устроив Ремуса, Сириус проверил Гарри, а затем позвал Добби и Кричера, чтобы те принесли ужин. По щелчку пальцев эльфов столы наполнились едой, а на коленях у Ремуса и Гарри появились подносы. Сириус сел рядом с Ремусом, в то время как миссис Уизли осталась с Гарри. Все принялись за еду, попутно ведя разговоры. В присутствии Ремуса и Сириуса все и думать забыли о своих расспросах о том времени, когда Гарри не было с ними. Никто не желал рисковать и злить Сириуса, который легко мог снова выставить их вон, и Гарри не мог винить их за это.
Ужин был в самом разгаре, когда появились несколько членов Ордена. Муди, Шеклболт и профессор МакГонагалл заглянули, чтобы проведать Гарри и занести большой подарок, после чего ушли, не желая прерывать «семейный ужин». Как и профессор Дамблдор, профессор МакГонагалл явно чувствовала себя ужасно неудобно. Гарри удивился сильным волнам тревоги и дискомфорта, исходившим от неё. Обычно он не мог выделить чьи-то конкретно эмоции, но чувства профессора МакГонагалл были слишком сильны, чтобы их не заметить.
Съев по куску именинного торта, все радостно расселись вокруг и принялись наблюдать за тем, как Гарри медленно открывает свои подарки. Тонкс, Виктор и Чарли сообща подарили ему новую кобуру под палочку, которая была зачарована так, чтобы становиться невидимой после того, как её надевали на запястье. Тут же прикрепив её, Гарри поразился, какой лёгкой она была. Он едва ли вообще ощущал, что на его запястье что-то было. Билл и Флер подарили ему дневник, зачарованный так, чтобы не кончаться. У Гарри было чувство, что этим подарком он будет пользоваться часто.
Фред и Джордж собрали для него набор самых популярных товаров из Ужастиков Умников Уизли, чтобы их инвестор тоже опробовал их. Рон и Джинни даже предложили себя в качестве добровольцев для испытаний некоторых из них, чем повеселили всех. Рон, Гермиона и Джинни тоже скинулись и купили Гарри две книги: «Квиддич: всё, что нужно знать об игре» и «Новая и улучшенная Защита (чары, проклятья и сглазы, созданные за последнее столетие)». Гарри не переставал благодарить их, хотя и слышал, как Рон пробормотал себе под нос:
— Не могу поверить, что из всех возможных подарков мы купили ему книги.
Мистер и миссис Уизли подарили Гарри сделанное миссис Уизли стеганное одеяло, в центре которого были вышиты волк, собака, олень и лилия. Само же одеяло состояло из тканей различных оттенков синего, замысловато сшитых вместе, так что в целом это было своеобразное произведение искусства. Гарри держал себя в руках, пока миссис Уизли не сказала ему, что теперь «четверо его родителей» всегда будут рядом. Он не любил показывать слабость перед другими, но эти слова напомнили ему о той ночи, когда он убежал. Он ведь называл Сириуса и Ремуса «папами», а потом взял и бросил их.
