Присев на краешек кровати, Рон наблюдал за тем, как Гермиона и Джинни обеспокоенно уставились на Гарри, не прекращая касаться его лица и волос. Он как раз собирался сказать им, чтобы они перестали, когда что-то коснулось его руки. Он испуганно вскрикнул и подскочил на ноги. Обернувшись, Рон округлившимися глазами уставился на Ремуса Люпина, который, тяжело дыша, делал слабые попытки до чего-то дотянуться. Глаза оборотня всё ещё были закрыты, да и было похоже на то, что он всё ещё не до конца осознавал окружающее. Однако когда Ремус заговорил, его слова не оставили сомнений в том, что именно было у него на уме.
— Гарри? — слабо позвал Ремус, а потом снова провалился в сон.
Рон, Гермиона и Джинни уставились на Ремуса, а потом, не сговариваясь, сошлись в едином действии.
— СИРИУС! — закричали они хором.
* * *
Он ощущал тепло и умиротворение, но в то же время его не покидало и какое-то странное чувство. Он лежал в удобной кровати, но почему-то не мог пошевелиться. Почему? Его разум был наполнен туманом и тупой болью. Когда это случилось? Он не помнил, чтобы делал что-то, что могло бы вызвать такую боль — физическую и ментальную. Застонав, Гарри передвинул ту часть тела, что сумел заставить подчиниться себе, — голову, но даже это движение причинило ему боль. Он не знал, что происходит, да и не то чтобы это его волновало. Он просто хотел, чтобы боль исчезла.
Чьи-то заботливые пальцы пробежались по его волосам, отвлекая его. Что-то воткнулось в его руку. Гарри попытался запротестовать, но тут боль внезапно схлынула, быстро положив конец его протестам. Всё постепенно прояснилось, и Гарри вспомнил, что он пытался сделать и как трудно это было. Наверно, именно поэтому я чувствую себя так ужасно. Гарри медленно открыл глаза и увидел несколько расплывчатых лиц, смотревших на него сверху вниз. Он тут же узнал мадам Помфри и Сириуса. Но вот третье лицо он всё никак не мог различить. В нём было что-то знакомое, но Гарри не мог понять, что именно.
Закрыв глаза, Гарри заставил себя расслабиться и почувствовал мягкие волны беспокойства, нервозности и страха, смешанного с облегчением. Он вздохнул и снова открыл глаза. Это точно будет трудно.
— Что случилось? — спросил Гарри хриплым голосом.
— Это мы бы все хотели узнать, волчонок, — мягко сказал знакомый голос. — Бродяга был сам не свой от беспокойства, когда вчера нашёл тебя здесь без сознания.
Гарри удивлённо охнул. Разве это может быть правдой?
— Лунатик? — с надеждой спросил он.
— Правильно, — сказал Ремус, приложив руку к щеке Гарри. — Раз уж нам обоим теперь прописан постельный режим, Поппи решила, что лучше держать нас рядом. Так мы сможем приглядывать друг за другом. — Он передвинул руку на лоб Гарри. — К тому же нам нужно о многом поговорить.
Гарри не мог отвести глаз от Ремуса, а мадам Помфри тем временем начала осматривать его.
— Но ты же в порядке, да? — спросил он. — Яд...
— ...Я всё ещё поправляюсь, Гарри, — честно ответил Ремус, пробегая пальцами по волосам Гарри и не обращая внимания на перешептывание между Сириусом и мадам Помфри. — Я не знаю, что ты сделал и как ты это сделал. Поппи говорит, моё выздоровление продвинулось аж на три месяца. Я всё ещё быстро устаю и мне по-прежнему нужно принимать зелье дважды в день, но, по крайней мере, я больше не погружен в зачарованный сон. Ты же, с другой стороны, страдаешь от магического истощения... опять... А это, я тебе скажу, довольно серьёзное достижение для того, кто всё ещё восстанавливается после подавления магии.
Гарри нервно закусил губу.
— Сколько Сириус успел тебе рассказать? — спросил он. Гарри потерялся в сомнениях. Одна его часть хотела, что Ремус уже всё знал, чтобы ему не пришлось ещё раз рассказывать обо всём. Другая же его часть желала, чтобы Ремус вообще ничего не знал о всех тех ошибках, которые он, Гарри, совершил из-за необдуманности своих действий.
Ремус понимающе улыбнулся.
— Мне дали краткий обзор событий, — признался он. — Всё, что я могу сказать, это что мне жаль, волчонок. Если бы я не утратил бдительности, ничего этого бы не случилось. — Гарри двинулся было, чтобы запротестовать, но Ремус остановил его: — Нет, Гарри. Я думаю, мы все должны признать, что в произошедшем виноват каждый из нас. Мы все совершили ошибки. Самое главное теперь — это сделать выводы и больше подобного не повторять. Ничего другого мы сделать не можем.
