— Он пытается заставить противника сомневаться в себе, — дрожащим голом сказала она. — Он выворачивает правду так, чтобы ты поверил в то, что нужно ему.
— Прекрасно, — одобрительно произнёс Ремус. — Тактикой отвлечения внимания противника пользуются довольно часто, потому что её можно использовать множеством способов. Люди имеют склонность сначала действовать, а уж потом думать. У каждого из нас есть страхи, мечты и надежды, которые другому человеку нужно лишь отыскать. — Ремус замолчал на мгновение и посмотрел на Рона и Джинни. — Семья Уизли принадлежит к чистокровным семьям, которые не следуют чистокровным идеалам. В результате во многих отношениях на вашу семью смотрят неодобрительно. Нет ничего плохого в том, что ваша семья противостоит Волдеморту, но те, кто считают иначе, определённо сделают всё возможное, чтобы донести до вас своё нелестное мнение.
Гарри заметил, что уши Рона чуть порозовели, и уловил исходящие от него волны стыда. Рон всегда воспринимал финансовое положение своей семьи острее других её членов. Джинни же, напротив, слегка кивнула со смиренным видом. Она поняла, что Ремус говорил это не за тем, чтобы обидеть их, но чтобы эта информация помогла им в будущем.
Ремус посмотрел на Гермиону, а затем на Джастина.
— К магглорождённым всегда относятся, как к людям более низкого сорта, — сказал он, сочувственно улыбнувшись, — причём даже те, кто выступает против Волдеморта. Чистокровные с детства живут в этом мире и поэтому знают гораздо больше о его истории и обычаях, которых, как правило, не касаются в школе, поскольку предполагается, что дети уже всё это знают. Магглорождённые вынуждены работать изо всех сил, чтобы наверстать отставание, но сделав это, они всё равно не становятся ровней остальным. Гермиона, думаю, ты прекрасный тому пример. Ты приложила все силы, чтобы узнать всё, что было возможно. Я нисколько не сомневаюсь, что ты знаешь о магическом мире больше, чем многие твои ровесники из чистокровных семей. У тех остаётся лишь одно оружие против тебя — назвать тебя «грязнокровкой». И они, несомненно, пользуются им.
Гермиона и Джастин решительно кивнули, показывая, что их это оскорбление не заденет. Гермиона, конечно, уже привыкла к нему — это было любимое ругательство Малфоя. А вот Джастин продолжал сидеть в кресле, и во всей его позе чувствовалось ощутимое напряжение. Он, безусловно, слышал это определение и раньше, но явно не привык к тому, что его вот так запросто произносили вслух. Хаффлпафф в который раз подтверждал свой статус самого неприметного факультета. Магглорождённые там были столь обычным явлением, что никто об этом даже не задумывался. Гермиона же, как гриффиндорка и подруга Гарри, все эти годы привлекала к себе повышенное внимание. И, естественно, она становилась объектом нападок чистокровных, видевших в ней угрозу.
Ремус усмехнулся, взглянув на Луну, и та мечтательно улыбнулась ему в ответ.
— Не утруждайте себя словами, мистер Люпин, — беззаботно сказала она. — Никто и никогда не трудился скрывать своё мнение обо мне. Такова уж проблема тех, кто отличается от большинства. Окружающие считают своим долгом сообщить тебе, какой же ты ненормальный, — она пожала плечами и посмотрела на Гарри. — А те, кого министерство не в силах контролировать, всегда меняют мир к лучшему. Мой папа уже много лет твердит, что если волшебный мир продолжит развиваться по намеченному курсу, то вскоре от него ничего не останется. Возьмите аврорат, например. Там все поголовно участвуют в заговоре Гнилоклыков. Они стремятся обрушить министерство изнутри с помощью Тёмной магии и болезни дёсен.
Долгое время все просто молчали. Половина пыталась переварить сказанное Луной, а остальные с трудом сдерживали смех. В этом у Луны Лавгуд не было равных — она выдавала нечто несуразное, полностью развеивая серьёзность её разумных слов.
— Отлично сказано, Луна, — сказал наконец Ремус, всё же не сдержав смешок, и повернулся к Невиллу. Он ничего не сказал. Они просто встретились на мгновение взглядами, и Невилл понимающе кивнул. Гарри знал, что оба они в этом момент думали о родителях Невилла, ставших пациентами Св. Мунго после того, как их запытали Круциатусом. Некоторые раны причиняли слишком много боли, чтобы говорить о них.
