Интересно, почему? - задал Дон сам себе недоуменный вопрос. — Ведь она спасла наш Город, кем же надо быть, чтобы быть этим недовольным?
Но сейчас было не до поисков ответа. С тревогой он заметил, что староста поднимается со своего места, желая что-то сказать… Для размышлений времени не осталось, и Дон решил действовать первым. Он быстро преклонил перед эльфийской принцессой колено, и, восхищённо глядя на неё как на самое прекрасное чудо, как на сказку, неожиданно ворвавшуюся в жизнь, во всеуслышание произнёс:
— Добро пожаловать в Городом Людей, о несравненная! Мы крайне признательны Вам за помощь! Будьте нашей гостьей!
Остальные люди также поспешили преклонить перед неожиданной спасительницей колени. Гном даже упал на оба колена и принялся неистово ей кланяться. Только староста молча нахмурился и какое-то мгновение помедлил. Но поделать он ничего не мог — ритуальная формула гостеприимства была произнесена в полном соответствии с традицией. И староста со своими опричными поневоле последовали общему примеру.
Принцесса обвела взглядом доброжелательные лица людей, и её душу буквально пронзил взор Дона, не скрывавшего своего восхищения ею. Эльфийка облегчённо вздохнула, улыбаясь ему в ответ.
Армия орков на мгновение замерла, не в силах принять и осознать гибель своих товарищей, уже, казалось бы, ворвавшихся в Город Людей. Все орки с ужасом уставились на убитых стрелами товарищей, как вдруг тишину разорвал отчаянный вопль Младшего Шамана, преисполненный животного страха:
— Там эльфийские лучники!
Этот вопль прозвучал на какое-то мгновение ранее властного рыка главнокомандующего:
— Все вперёд!
Но этот приказ, единственный, способный переломить ход сражения в пользу орков — так и остался невыполненным. Страх перед эльфийскими стрелами, усиленный впечатлением быстрой гибели товарищей, окончательно лишил войско боевого духа.
— Я не хочу умирать! Нас всех убьют! — раздавались среди оркской армии крики, звучащие всё чаще и чаще, всё громче и громче. Паника разрушила все остатки дисциплины в войске орков. Это уже было не армия, подчинённая единой воле, а хаотически мечущаяся толпа, в которой каждый был сам за себя. Особенно раздували беспорядок вопли Младшего Шамана, совсем потерявшего голову от страха:
— Они нас всех перебьют! Мы слишком близко! Нужно бежать!
Некоторые орки, бросив оружие, помчались в степь — куда глаза глядят, и их количество всё возрастало… В армии орков воцарился хаос. Главнокомандующего, пытавшегося перекричать толпу, и хватавшего за руки убегающих, не только никто не слышал — его никто и не замечал. Страх перед эльфийскими стрелами оказался столь силён, что затмил даже страх перед главнокомандующим. Те, кого главнокомандующему удавалось схватить, вырывались столь яростно и самозабвенно, что он не мог их долго удержать. Наконец он не выдержал и вцепился в горло Младшему Шаману, который ему представлялся чуть ли не главным виновником паники, охватившей армию — ибо Младший Шаман продолжал вещать:
— Спасайтесь! Спасайтесь кто только может!
Крик оборвался, но страх и ярость придали Младшему Шаману сил — он разжал захват на своей шее, и они вдвоём с главнокомандующим упали в траву и принялись кататься по ней, обмениваясь при этом ударами.
Старший Шаман в это время пытался сплести какое-то сложное заклинание, но довести его до конца так и не удавалось — мечущиеся орки, не видя перед собой ничего, кроме страха перед эльфийскими стрелами, то и дело натыкались на него, сбивая с ног. Старший Шаман довольно увесистыми ударами яростно расшвыривал мешающих ему орков, очищая вокруг себя пространство и начинал плетение заклинания заново, но ситуация повторялась. Наконец, после очередной неудачи, Старший Шаман понял, что ещё немного — и от армии никого не останется. Он выхватил из рукава небольшой жезл и бросил его вверх, где он и взорвался в ослепительной вспышке. Донёсшийся вслед за вспышкой резкий удар грома буквально пригвоздил всех к земле. Пользуясь возможностью, Старший Шаман не допускающим возражений тоном приказал:
— Лечь на землю! Всем! Теперь намочить ткань и дышать сквозь неё! Быстро!
