Оба они, и Снесарев и Стриж, чувствовали, что приближается время грозных испытаний, что германский фашизм неизбежно навяжет всему миру и Родине войну. Такая война может стать долгой и тяжелой.
«Отныне стол конструктора — это наша точка обороны», — говорил в то время Снесарев.
Мысль, которой Снесарев поделился с другом на берегу залива в Лахте, не сразу увлекла Мишу. И это было неприятно Снесареву.
— Считаешь, что неосуществимо? Прожектерство? — спросил он.
— Нет, не прожектерство, конечно. Но тебе лучше знать.
— Увы, пока не лучше. Я ведь в самом начале работы. Что ты скажешь о самой мысли?
— Премногозначительно!..
Это было одно из словечек Миши.
— Прошу по-серьезному. Я ведь с твоим мнением всегда считался.
— Ах, по-серьезному? Ну, тогда не знаю, кому труднее — тебе или… скажем… Резерфорду.
— При чем тут Резерфорд?
— Ну как же! Ему понадобилась колоссальная энергия, чтобы превратить один элемент в другой. Но это подсчитано. А какая сила нужна для того, чтобы превратить корабль одного типа в другой, не могу себе представить. И много, так сказать, фантастики.
— Да не превратить, а создать новый корабль! Вот не ожидал, Миша, что ты так примитивно… — Снесарев поморщился. — А насчет фантастики, так ведь это программа-максимум. А для начала можно создать корабль с более скромными достоинствами — например, без крылышек.
Стриж рассмеялся:
— Ну, польза-то есть и от моей примитивности.
— Какая польза?
— Представь себе, как встретят твой проект, если даже я, твой друг… Однако отбросим шутки. — Миша стал серьезен. — Корабль, говоришь, должен быть малым, быстрым, маневренным. Сколько же нужно лошадиных сил и как они уместятся на твоем малом корабле? — Последние слова Стриж произнес с расстановкой.
— Вот это деловой вопрос. Жду других.
— Пожалуйста. Что такое в наше время конструктор-машиностроитель? Это тот, кто воюет с массой вещества.
— Туманно и неопределенно…
— Постой. Он прежде всего, не говоря уже о прочности, должен обеспечить большую скорость. Потому он и борется с весом конструкции.
— Это присказка, Миша. Дальше!
— В прошлом веке конструктор не очень заботился о размерах, о габарите. А теперь это на первом плане. Тебе нужна большая скорость, малый габарит, надежная броня, солидное вооружение. Все эти требования в корне враждебны друг другу. Как ты их примиришь? Как совместишь?
— Перед противоречиями не отступают.
— Красиво сказано.
— Я еще не рассчитал до конца. Но чувствую, что их можно совместить. У конструкторов также бывает интуиция.
Спичечным коробком Снесарев задумчиво чертил на песке лахтинского пляжа первый эскиз малого корабля. Набежавшая волна смыла рисунок.
— Вот так практика смоет твой замысел… — усмехнулся Стриж. — Нет, нет, я шучу!
— У тебя бывают шутки поостроумнее… — Снесарев был немного обижен.
Но осенью 1941 года, после того как началась осада Ленинграда, Снесарев показал Стрижу первые расчеты, и тот поверил в замысел друга. Они стали работать вместе. Вскоре после того, как Снесарев отправил жену и дочь в эвакуацию. Стриж поселился у него. Квартира опустела. На диване лежал забытый при сборах в дорогу большой плюшевый медведь — давний подарок Стрижа. Тогда Людочка, взвизгнув, с разбегу прыгнула на Стрижа и, карабкаясь по его длинной фигуре, закричала: «Дядя Миша принес Мишу!»
Оттого, что квартира опустела (через площадку — тоже пустая), оттого, что на диване лежит забытый Мишка, друзьям взгрустнулось, в первый вечер они молча пили чай, а потом, ложась спать, вспоминали вполголоса о недавней жизни, о ее радостях и разных забавных случаях, о таком недавнем и далеком.
Так повспоминали они дня два-три подряд, а потом, по молчаливому согласию, отказались от воспоминаний.
И внешне и по характеру друзья — а друзьями они стали с первого дня учебы в Кораблестроительном институте — были совсем разные люди.
Снесарев с юности солиден на вид, коренаст, не очень разговорчив, собран, нередко резок, с жесткими, ежиком, волосами. Когда он думал, то крепко сжимал губы. Это движение перешло к дочке. Когда Люда соображала, куда ей посадить куклу — возле тарелки или возле вазы с цветами, она делала пресерьезную физиономию и сжимала губы. Смеялась жена, хохотал Миша. Людмилу в такие минуты называли: «конструктор Снесарев в следующем поколении».
