- Я не пойду!.. Не пойду,- сквозь слезы говорит Жижи.
Мужчина быстро уходит.
Уходит, а вслед ему: - Принц!.. Принц!..-не переставая кричит маленькая девочка.-Лринц!..
- Повторить! - сердито требует режиссер дубляжа. - Не получилось...
По местному времени 2 часа 15 минут.
- Эфир!...- требует хирург в клеенчатом переднике, надетом поверх белого халата.
Медицинская, сестра с осторожностью раскладывает на стеклянной поверхности столика хирургические инструменты - ножницы, скальпели и прочее.
Другая сестра подносит маску к лицу человека, лежащего на операционном столе, из желтоватой капельницы начинает по капле сочиться эфир.
Под потолком люстра, в которой много... очень много рожков. И каждый льет свет. Теплый, белый, бестеневой свет.
В зале властвует тишина.
- Один... два... три... четыре... пять...- считает лежащий на операционном столе. Постепенно голос его слабеет, делается сонливым и переходит в бормотание... Потом больной и вовсе, умолкает.
Натянув резиновые перчатки, врач подходит к столу.
Напротив встает ассистент. У больного вдруг судорога.
Два санитара держат ему ноги и руки.
Чуть погодя больной успокаивается. Хирург делает скальпелем первый надрез. Затем над операционным столом начинают мелькать всякого рода зажимы, сверкая никелем под лучами света. Руки в резиновых перчатках действуют уверенно.
Медсестра марлевым тампоном непрестанно стирает с лица хирурга пот, стекающий со лба на брови, на виски, на шею.
- Пульс?..- голос бесподойный.
- Падает,- слышится в ответ.
- Дыхание?..
- Урежается.
И опять: - Пульс?..
- Падает...
- Кислород!..
И спустя мгновение или целую вечность: - Искусственное сердце!..
Операционная наполняется предвестием беды. В стороне усиленно и почти бесшумно работает электрический мотор.
Чуть дальше аппарат искусственного кровообращения, стеклянные сосуды, металлические щипцы...
Медсестра сменила тампон и снова стирает пот с лица хирурга.
- Эфир!..
...Двое вывозят каталку из операционной.
Хирург с .трудом снимает, резиновые перчатки и забрызганный кровью передник, в котором он сейчас несколько похож на мясника.
В коридоре трое окружают его. Старик, пожилая женщина и еще женщина. Очень молодая.
Хирург устало улыбается этим троим.
А время...
По местному времени 5 часов 46 минут.
Магнитофон скрипит: "Твист... твисг..." Старый, скрипучий, глохнущий в стенах комнаты магнитофон.
Стоящие в парадном слышат этот скрип как бы очень издалека.
Один из парней под ритм без устали шаркает ногами вперед-назад. А девчонки безудержно хохочут.
Они вправе хохотать безудержно, потому что им семнадцать-восемнадцать лет.
- Ты довольна тем, как прошел вечер? - спрашивает одна из них подругу, у которой они собирались по случаю ее дня рождения.
- Ага. А ты?
- Очень! - отвечает девочка и резко отталкивает паренька,, попытавшегося было взять ее под руку.
Девочка вправе быть резкой, потому что ей восемнадцать или семнадцать... А может, даже и шестнадцать?.. Кто знает...
- Доброй ночи.
- В понедельник приходите пораньше. Будет контрольная...
- Я боюсь, опоздаю к первому часу, - говорит тот, что шаркал ногами под музыку.- Очень спать хочется. Завтра ведь воскресенье? Буду целый день спать. И потом и ночь, и до полудня...
- Ненасытный!..
- Доброе утро...
Девчонки и мальчишки наконец расходятся. Все парами.
Никто не остается в единственном числе. И ни один из мальчишек. А вообще-то надо бы, чтобы кто-то из парней пришел, на вечеринку один. Непременно, бы надо...
Девушка, которая всю ноль праздновала свой день рождения, с грустью смотрела вслед уходящим. Смотрела, смотрела и де видела того, кто должен бы один уходить домой.
Не видела потому, что его не было... Он не пришел... Не пришел.
Девушка грустна. Девушка печалится... Сегодняшней вечеринкой она довольна? Нет... Зачем все это?.. Зачем где-то скрипит магнитофон?..
Зачем?..
Девушка вправе была грустить-печ-алиться и вправе была задавать себе вопрос: "Зачем?..", потому что сегодня ей исполнилось семнадцать лет.
По местному времени 7 часов 59 минут.
Молочно-белые рассветные лучи едва пробиваются сквозь шторы. В комнате еще царит полумрак. Серебрится только металлическая поверхность столика, на котором вперемешку лежат куски хлеба, баночка из-под икры, размякшее масло, пустая бутылка из-под коньяка и два стакана.
