- Нет, не видел! - заверил я.
- А я видел! - тут же выпалил мальчик.- Когда он впервые прибыл в Лилипутию, мне приказали сшить ему камзол. Я был самым искусным портным во всей Лилипутии.
- Не может быть!
- Спросите у Гулливера,-без всякой обиды предложил мальчик.
- Ты хорошо учишься? -поинтересовался я.
- А вы видели лилипутов?
- Неоднократно.
- Я всего только один раз. видел. В цирке.
- Кем ты будешь, когда вырастешь?
- Хочу стать врачом,--ответил мальчик.- А еще инженером. И писателем хочу быть.
- Писателем?
- А что?.. Знаете, про кого я напишу книгу?.. Про майя и ацтеков... Про урартийцев и про себя... И все удивятся. Очень интересно будет.
- Пустое это,- возразил я.- Честное слово, когда станешь большим, ты узнаешь, что на свете есть вещи более значительные и интересные, чем твои майя и ацтеки.
- А вы не можете рассказать мне про это значительное и интересное?! взмолился мальчик.
- Сейчас?.. Едва ли тебе это будет понятно.
- Я пойму.
- Знаешь, вождь длемени Шиу,- сказал я, - вся трудность в том, что я верю тебе. В твои годы мне тоже так думалось. Я был уверен, что с одной ротой покончу с фашизмом, смету jero с лица всей земли. А моя мама тем временем настаивала на том, что лучше бы мне всерьез заняться арифметикой.
- И что потом?!
- Потом?.. Да, у нас в школе часто выступал один иллюзионист, фокусник. Мы с нетерпением ждали его. И всегда экономили гривенник на завтраках, чтобы было про запас, на билеты. Поначалу фокусы меня поражали. Потом я разгадал тайны. Только спустя годы я понял, что он хотел провести весь белый свет. И выбрал для этого нас - детей. Он поступил нечестно. Детей обманывать нельзя!.. Конечно, же нельзя. Недавно он напечатал в газете одно стихотворение. И я убедился, что он и теперь все такой же обманщик. И сейчас я уже больше его не жалею.
- Это и есть интересное? - спросил мальчик.
- И это интересно! - ответил я.г- Когда взрослеешь, в один прекрасный день понимаешь вдруг,, что мир совсем не таков, каким он тебе когда-то представлялся. И неожиданно выясняется, что ты не можешь на все это взирать как бы со стороны.- Я вздохнул.- Оно бы, конечно, и хорошо, если бы можно было не вмешиваться во все, что делается вокруг лас, жить и работать для себя, отдыхать после трудов праведных и ни во что не встревать...
- Знаете, как было бы еще лучше?.. - спросил мальчик.
- А ты знаешь?
- Давно!.- сказал мальчик.-Когда вырасту, сделаю так, чтобы все было хорошо.
- Любопытно. Может, разделишь со мной эту тайну?
- У меня нет тайны,-засмеялся мальчик.-Никакой тайны нет.
- Нету? - усомнился я.-Неужели ты все сразу всем рассказываешь и ничего не оставляешь в тайне?
- Тайн у меня нет! -стоял он на своем.-Но рассказываю я не все и не всем.
- И при этом считаешь, что не имеешь тайн?
- Конечно. Я ведь не потому не все рассказываю, что тайны храню, просто по той причине, что мне не хотят верить. Вам рассказываю, потому что вы мне верите,глаза мальчишки опять блеснули. - Я обязательно сделаю так, чтобы люди верили друг другу. Все до единого. Представляете такую страну, где все люди доверяют друг другу и никаких там тайн?!
- Ты уверен, что это тебе удастся?
- Я убежден!-невозмутимо ответил мальчик.-А вы верите, что я Пятница, друг Робинзона?
- Верю. Я тоже был когда-то Робинзоном, но стать Пятницей мне в голову не приходило. Думаю, Робинзоном быть интереснее.
- Давайте поспорим! - предложил мальчик.- Поспорим, кто лучше.
- Не люблю спорить,-сказал я.
Мальчик замолк. Долго молчал. Я следил за большой стрелкой часов на столбе, которая, несколько раз дрогнув, рванулась вперед.
А мальчик вдруг сказал: - Когда вырасту, не буду таким, как вы.
- А какой я, откуда тебе известно?
- Вы Мюнхаузен.
- Благодарю тебя! - обиженно проговорил я.- Разве я сказал какую-нибудь неправду?
- Мюнхаузен был необыкновенный человек, а не врун. Врун - это такой, кто болтает, но сам тому не верит, что говорит. А барон верил. Просто он был необыкновенный человек. Вы тоже немножко необыкновенный. Правда?
- Наверно,- согласился я и безучастно посмотрел вслед отходящему девятому троллейбусу.- Необыкновенный я, значит, чудной?.. А ты почему так болтаешь ногами? Это неприлично.
