Решено было надеть брючный финский костюм, который она купила две недели назад в ГУМЕ за 120 рублей, простояв в огромной очереди. Наталья нанесла румянец на щеки, подкрасила свои ресницы черной тушью и, надев черный брючный костюм, посмотрела не себя в зеркало.
— С богом — сказала она себе чуть слышно.
Циля Абрамовна оказалась на удивление очень приятной и разговорчивой женщиной. На вид, ей можно было дать, лет пятьдесят пять. Она была небольшого роста, приятной полноты. Мать Якова стала рассказывать, как приехала в Москву учиться в мединститут из небольшого белорусского местечка. Вышла замуж, еще до войны за студента. Два года назад как умер её муж, но ей все кажется, что он вот-вот должен придти с работы. Затем она свой рассказ перевела на сына. Из ее рассказа Наталья узнала, что Яков совершенно не хотел быть врачом, но родители его убедили в том, что врач-это очень благородная и нужная профессия. И он под их сильным натиском сдался. Женщина также рассказала, что когда их сыну было, двадцать пять лет, его друг-одноклассник купил мотоцикл «ЯВУ» и они решили с ветерком прокатиться по Москве:
— Одноклассник погиб сразу, — с горечью в голосе произнесла она, — а Яшке с большим трудом удалось сохранить ногу. Она постоянно болит и поэтому он вынужден ходить с палкой. После этого несчастья наш сын очень изменился. Перестал ходить на танцы, в рестораны. Сколько я с мужем не пытались познакомить его с еврейской девушкой, все безрезультатно.
— Извините, Циля Абрамовна, Вы хотите, чтобы ваша невестка обязательно была еврейкой?
— Я хочу, чтобы моя будущая невестка любила и уважала моего сына, а национальность для меня роли ни какой не играет.
Через неделю Крошкина снова пришла в гости, но Якова Львовича дома не оказалось, он был на дежурстве. Дождавшись его, Наталья стала собираться в общагу и попросила врача, чтобы он проводил ее до остановки.
Выйдя из подъезда, студентка взяла объект своих страстей под руку.
На улице стояла замечательная зимняя погода. Был небольшой мороз и шел снег, который, кружась в воздухе, медленно падал. Все прохожие куда-то спешили. Только одной Наташке не было куда спешить. В общагу ей совершенно идти не хотелось, как и расставаться с Яковом Львовичем. Незаметно они добрели до остановки. Подошел троллейбус, и студентка, поцеловав его в щеку, сказала:
— Я Вас люблю. Я Вас безумно люблю. Я буду Вам хорошей женой.
Через три дня Наталья позвонила Якову Львовичу на работу и сказала, что будет его ждать возле больницы после работы, и попросила, чтобы он не задерживался без причин.
Увидев, врача она бросилась ему на шею и стала целовать.
— Что ты делаешь? Люди смотрят, — испугано пролепетал он.
— Ну и пусть. Пусть завидуют.
— Чему?
— Моему счастью.
— Опомнись, что ты несешь! Какому счастью? Ты молодая, красивая у тебя еще все впереди. Что за чушь ты вбила себе в голову. Я на много старше тебя и хромой. Видимо, со своей третьей ногой, мне до смерти не расстаться.
В этот вечер разговора не получилось. Врач убеждал, что любовь, как и насморк, рано или поздно проходит. У одного она длиться неделю, а другой от его избавляется в течение нескольких дней.
— А что делать тому, у кого он хронический? — поинтересовалась девушка.
— Не волнуйся, тебе это не грозит, — с иронией произнес он, — И вообще я не понимаю, как можно любить старого и больного еврея? Да еще в твоем то возрасте. Мне нужна не молоденькая студенточка, а женщина уже в возрасте и желательно с ребенком, чтобы на мою хромоту не обращала внимания.
— А почему она именно должна быть с ребенком? Что Вы в этом деле тоже инвалид?
— Нет, с этим то делом у меня как раз все в порядке, — зло, сквозь зубы, процедил он.
Придя в общагу Крошкина уткнувшись в подушку, проплакала всю ночь. Но, видя, что на горизонте кроме Якова Львовича подходящей кандидатуры нет, она решила не сдаваться и пойти на хитрость.
Девушка позвонила своим родителям и сообщила, что собирается выходить замуж, и попросила, чтобы они в субботу приехали познакомиться с будущим зятем и его матерью.
На вокзале отец спросил дочь, почему будущий зять не пришел их встречать. Дочь сначала стала врать, но потом, поняв, что дело так не пойдет, сказала:
