Галина резко хлопнула ладонью по столу. Ее лицо, ставшее злым и надменным, утратило всякую привлекательность.
Шутки кончились, подумал Ганшин. Теперь перед ним сидел полковник ГУВД и олицетворял собой Власть. И внезапно вдруг в памяти всплыли слова, сказанные по телефону мерзким голосом: "Он родился, Алексей Степанович".
- Я не намерена дальше вести эту глупую и никчемную дискуссию, - с металлом в голосе резко сказала полковник. Короче, считайте, что вы получили последнее предупреждение оставить вашу безнравственную и подрывающую устои деятельность. Распишитесь о предупреждении и можете быть свободны. Пока, - многозначительно добавила она, пододвигая ему заполненный бланк.
- То, что рассказ вышел год назад, конечно, не имеет никакого значения? - со слабой надеждой пробормотал Ганшин, изучая бланк. Ничего интересного, стандартные формулировки.
- А хоть двадцать, - прогремела сталью полковник. - У таких преступлений не установлен срок давности. Подписывайте!
Ганшин черкнул на бланке, положил ручку. Дело сделано, он свободен. Как сказала полковник, пока... И тут Ганшина черт дернул.
Подавшись вперед над столом и поймав сползшую с колен сумку, он прямо взглянул в холодные серые глаза Галины.
- А вы не боитесь, Галина Максимовна? - тихо сказал он. - Звезда ведь уже зажглась. Выгляните в окно. Вон она, висит над городом. Вам не страшно при взгляде на нее?
С удовлетворением и удивлением Ганшин увидел, как расширились серые глаза, как порвалась и исчезла из них непробиваемая властная пелена, как резко побледнело лицо
- Уходите, - едва шевеля побелевшими губами прошептала Галина.
И Ганшину на миг самому стало страшно. Ни слова больше не говоря, он встал и пошел к двери, забыв попрощаться.
Прикрывая за собой дверь, он обернулся. Галина по-прежнему сидела за столом и глядела, но не в окно, а на крышку стола остановившимся, невидящим взглядом. У нее было выражение смертельно испуганной, загнанной в угол простой слабой женщины. Сильные пальцы бессознательно мяли только что подписанный Ганшиным бланк...
И с чего это я ляпнул вдруг про звезду, думал Ганшин, трясясь в почти пустом по вечернему времени автобусе. А ведь она испугалась. Она явно испугалась. Она что-то знает про эту звезду. Власти что-то знают, что-то они знают страшное, такое, чего сами боятся. А я ведь всегда думал, что не существует на свете такого, чего могут бояться наши власти. Оказывается, есть. Интересно вот только, что?
Пахло бензином и пылью. Солнце давно уже село, воздух наливался синевой, хотя жара еще не спала. Из окна автобуса была ясно видна низко висящая над домами багровая звезда.
7
Двор был пуст, как кладбище, даже в песочнице не возилась обычная детвора. Ганшин подошел к крыльцу, помахивая сумкой и все еще думая над выражением лица полковника Чернобородовой, так странно отреагировавшей на его, в общем-то безобидные, слова. Он уже поставил ногу на выщербленную ступеньку крыльца, как дверь подъезда с треском распахнулась. На крыльцо вышли двое. Взглянув на них, Ганшин сразу затосковал.
Если бы он еще не ступил на крыльцо, то мог бы пройти мимо и переждать в соседнем подъезде. Но теперь это явно походило бы на бегство, а хищники всегда преследуют убегающих. Поэтому Ганшин смело шагнул еще на одну ступеньку и принял влево, давая дорогу идущим навстречу. Двое, как по команде, приняли вправо, снова загородив проход. Между ними было еще две ступеньки, и Ганшин судорожно дернулся вправо, но здоровенная ручища ухватила его за пиджак.
- Что за безобразие, - еле слышно пролепетал Ганшин, не пробуя, однако, вырваться из мощного захвата. - Дайте пройти.
- Не-а, - мотнул головой державший его верзила.
- Это еще почему? - насмелился спросить Ганшин.
Внутри возникло противное сосущее чувство, что сейчас его будут бить. Может быть, даже больно. Но самое паскудное в том, что он боялся не боли, а унизительного чувства беспомощности, как в кошмаре, когда надо бежать, а ноги ватные и прирастают к земле.
- А потому, что проходить вам не надо, Алексей Степанович, - неприятно усмехнулся второй, низенький, с толстыми небритыми щеками и бегающими глазками. - Машина у нас на улице, за углом. Славненько так покатим, Алексей Степанович. С ветерком.
