Природа виной - условья-то нелегки!
Швейк.
Ну да, я вам охотно верю:
Виноваты зима и большевики.
Гитлер (приступает к длительным объяснениям).
История учит: всякий гнет свою линию.
Либо Запад, либо Восток,
Начнем разбор хотя бы с Арминия...
Швейк.
Разъясните-ка мне это по пути,
Мы замерзнем, если не будем идти!
Гитлер.
Прекрасно. Вперед!
Швейк.
Но куда же мы с вами пойдем?
Гитлер.
Попробуем-ка на север двинуться ходко!
Они делают несколько шагов на север.
Швейк.
Там снега навалило до подбородка.
Гитлер.
На юг тогда.
Делают несколько шагов в южном направлении.
Швейк (останавливается, свистит).
Там горы трупов - кругом беда!
Гитлер.
Тогда на восток в единый миг!
Они делают несколько шагов на восток.
Швейк (снова останавливается и свистит).
А на востоке стоит большевик.
Гитлер.
Факт!
Швейк.
Не пойти ли домой нам? Это осмысленный шаг.
Гитлер.
Там немецкий народ - мне туда ни в какую,
никак...
(Быстро движется попеременно в каждом из четырех
направлений.)
Швейк каждый раз отзывает его свистом.
Стезя на восток.
На запад стезя.
Стезя на юг,
На север стезя.
Швейк.
Вы тут окочуритесь в посвисте вьюг.
Но и уйти вам отсюда нельзя.
Попытки Гитлера двинуться одновременно по всем направлениям ускоряются.
(Запевает.)
Нет дороги тебе ни назад, ни вперед,
Ты банкрот в небесах и в аду банкрот.
Воет ветер с востока, тебе сгинуть веля,
Под ногами твоими горит земля,
Нет, не стоит стрелять в тебя - клятого гада:
Утопить тебя в пакостном нужнике надо!
Отчаянные телодвижения Гитлера переходят в дикую пляску.
Хор всех исполнителей, которые снимают маски и подходят к рампе.
ПЕСНЯ О ВЛТАВЕ
Течет наша Влтава, мосты омывает,
Лежат три монарха в червивых гробах.
Порою величье непрочным бывает,
А малая малость растет на глазах.
Двенадцать часов длится темная темень,
Но светлое утро нам явит свой лик.
И новое время, всевластное Время
Сметает кровавые планы владык.
Течет наша Влтава, мосты омывает,
Лежат три монарха в червивых гробах.
Порою величье непрочным бывает,
А малая малость растет на глазах.
К ПОСТАНОВКЕ
Центр сценической конструкции образует трактир "У чаши" в Праге со столиками из мореного дуба, стойкой, обитой медью, и электропианолой с откидной крышкой, в которой могут отражаться луна и колышущиеся воды Влтавы. В третьем акте Швейк мысленно и во сне видит лишь часть трактира, свой постоянный столик. Анабазис Швейка в этом акте происходит вокруг конструкции трактира, а протяженность марша может быть обозначена, например, то приближением и увеличением крестьянской хаты, то ее удалением и уменьшением. Интермедии должны быть выдержаны в стиле страшной сказки. Во всех интермедиях может выступать вся нацистская иерархия (Гитлер, Геринг, Геббельс, к которым иногда присоединяются Гиммлер и фон Бок). Сатрапы могут возгласами "Хайль!" акцентировать стихи.
КОММЕНТАРИИ
Переводы пьес сделаны по изданию: Bertolt Brecht, Stucke, Bande I-XII, Berlin, Auibau-Verlag, 1955-1959.
Статьи и стихи о театре даются в основном по изданию: Bertolt Brecht. Schriften zum Theater, Berlin u. Frankfurt a/M, Suhrkamp Verlag, 1957.
ШВЕЙК ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ
(Schweyk im zweiten weltkrieg)
Брехт начал писать эту пьесу сразу после "Снов Симоны Машар", в начале июня 1943 г. Первое действие окончено 9 июня, второе - 16 июня; в основных чертах пьеса завершена 24 июня; в июле Брехт переработал текст. Впервые полностью "Швейк во второй мировой войне" был переведен на русский язык с рукописи (перевод И. Фрадкина и А. Голембы в кн. Бертольт Брехт, Пьесы, М., "Искусство", 1956). На немецком языке до того были напечатаны только небольшие отрывки и сонги из пьесы. Немецкий текст впервые опубликован в собрании драматургических сочинений Б. Брехта (Stiicke, В. X, Aufbau-Verlag, Berlin, 1958).
Сатирическим романом Ярослава Гашека "Приключения бравого солдата Швейка во время мировой войны" (1921-1923) Брехт заинтересовался еще в 20-е годы. Тогда же он участвовал в работе авторского коллектива, который подготовил по роману Гашека пьесу для Эрвина Пискатора, поставившего ее в своем театре в Берлине при участии знаменитого Макса Палленберга в роли Швейка. Около двух десятилетий спустя Брехт вернулся к образу Швейка. В своем дневнике Брехт записал 27 мая 1943 г.: "Я читал в поезде старого "Швейка" и был снова поражен огромной панорамой Гашека, истинно отрицательной позицией народа, который сам является там единственной положительной силой и потому ни к чему другому не может быть настроен "положительно". Швейк ни в коем случае не должен быть хитрым, пронырливым саботажником, он всего лишь защищает те ничтожные преимущества, которые еще у него сохранились. Он откровенно утверждает существующий порядок, столь губительный для него, - поскольку он утверждает вообще какой-то принцип порядка, даже национальный, который выражается для него лишь в угнетении. Его мудрость разрушительна. Благодаря своей неистребимости он становится неисчерпаемым объектом злоупотреблений и в то же время питательной почвой для освобождения".
