– Он был хитрым человеком, – сухо ответила я.
– Это точно, – согласился Кристос. – Оставив вас той ночью, я попытался найти как можно больше сержантов, которые вывели наших людей на улицы. Благодаря им я остановил сражение. И то, что мне довелось увидеть…
Он замолчал. Я терпеливо ждала.
– Мои товарищи сражались на улицах как герои. Они были в крови. Их убивали. Но меня глодало другое. В мою душу врезалось, словно вражеский меч, зрелище того, как они ранили и убивали королевских солдат. Не то чтобы я симпатизировал тем, кто живет на серебро короля… Но я видел, как мои товарищи превращаются в мерзких типов – в тех, кто был мне невыносим. Я думал, что знаю, какой будет революция… какой будет война, но…
Он покачал головой, отгоняя воспоминания, которые скрыл от меня.
– Грубость моих товарищей была непонятна мне, – продолжил брат. – Она напугала меня. Наши бойцы находились в такой ярости, что их единственной целью было одно желание – забрать чью-то жизнь. Я не знал, что люди так быстро становятся зверями. Это ужасно, Софи.
Я видела блеск в его глазах и знала, что он не лгал. Гнев, который я с трудом сдерживала, внезапно пропал. Волны ярости отхлынули от покоренного берега. В моем брате, которого я любила – даже когда он разочаровывал меня, – было много идеализма, веры в нечто большее, чем он сам. Я не знала, как он заглядывает за грани наших серых дней и видит пусть туманное, но золотое будущее. Это был дар, которого я не имела. Без него он казался бы уменьшенной версией себя – кроткой, противной и тусклой.
– А что ты хотел? – тихо спросила я. – То, что люди превратятся в зверей, убивая друг друга на улицах, я предвидела, когда смотрела в создаваемое тобой будущее.
– Я думал, что мы построим правильный мир – справедливый. Возможно, так оно и было бы. Но я не видел этого в их лицах. Во всяком случае, тогда.
– Ты остановил кровопролитие, Кристос, – сказала я, отмахнувшись от многих страхов, которые клубились во мне. – Ты удержал мятеж от распространения. Иначе все зашло бы куда дальше.
Нашлись бы Красные колпаки, недовольные новым правительством или истреблением знати. Некоторые люди – например я – вообще не поддерживали мятежников. Их считали бы коллаборационистами, сговорившимися со знатью.
– Ты уберег их от падения на самое дно.
Кристос кивнул, соглашаясь с этой мыслью, но не желая принимать ее как противоядие от чувства вины.
– Я увидел кое-что еще. – Он склонил голову набок и посмотрел на меня. – Эмблемы на солдатских плащах. Лист какого-то растения. Я догадался, чей этот дизайн.
– Мои чары, – прошептала я. – Ты узнал мою работу?
– Один из твоих старых мотивов. Тебя обучала ему наша мать. Члены Лиги, сражавшиеся на улицах, прозвали этих солдат Воинами Роз. Они думали, что это какой-то особый боевой отряд – хорошо обученный и лучший в гарнизоне. Потому что солдаты бились с утроенной силой.
– Они ошибались, – сказала я. – Мои чары так не действуют. Я не делаю из людей сверхспособных солдат.
– А ведь ты можешь. Все они верили в эти символы. И хотя я не видел, как вы с принцем раздавали эти цветы, мне сразу стало ясно, что моя маленькая сестренка вдохнула в них свою силу. Я ощутил странное чувство, что еше ничего не кончилось. Ты права. Должен быть путь к переменам без трупов на улицах. Обязан быть. Но там есть множество людей, которых нужно в этом убедить.
– Ты идиот, – сказала я, старательно не замечая слез, которые катились по моим щекам. – Тебя схватят и казнят.
– Смерть придет, так или иначе. Какая разница, когда это случится?
– Не смешно, – сказала я. – Власти не простят тебя.
– А мне и не нужно их прощение, – сказал он, вскидывая подбородок. – Меня зовут в бой идеалы, в которые я верю. Да, я все еще верю в них. И мне хочется за них сражаться, при всем уважении к вам, принц. Я снова начну писать. Типография будет печатать мои рукописи. Но на этот раз мои труды будут направлены не в защиту революции.
– Я могу успокоить вашего брата, сказав, что в его отсутствие не будет ограничений на распространение памфлетов, – произнес Теодор.
– В его отсутствие?
Я посмотрела на обоих мужчин, ожидая объяснений.
