Так началась кинокарьера Ингрид Бергман. Ее свежая красота, непосредственность понравились кинопродюсcерам, режиссерам и публике. «Она любит кинокамеру, и та отвечает ей взаимностью», — говорили об Ингрид. Фильм следовал за фильмом. Она играла в них небольшие роли, и была очень довольна своей жизнью.
Книга, ее драгоценный молчаливый собеседник, хранила также записи о человеке, которому суждено было стать ее мужем — Петере Линдстроме. Их познакомили общие друзья, и молодые люди понравились друг другу.
Ей было 20 лет, он был на девять лет старше. Петер Линдстром был во всех отношениях замечательной партией. Любая добропорядочная шведская барышня могла мечтать о таком браке. Петер в 20 лет закончил университет, в 24 года получил первую ученую степень, став профессором в области стоматологии. Он был прекрасным лыжником, пловцом, боксером и к тому же был красив!
«Дорогая Книга! — писала Ингрид в своем дневнике, — он мне нравится, он замечательный. Я бы хотела выйти за него замуж и родить много детей». Этой мечте суждено было сбыться, но прошел год, прежде чем они поженились. Родственники затаив дыхание наблюдали за развитием их отношений. Они понимали, что такой блестящий молодой человек — просто счастье для любой девушки, а уж тем более для Ингрид, которая так рано осиротела.
Молодые люди часто встречались, гуляли по Стокгольму, ходили в театры, ездили на экскурсии. Оба любили длительные пешеходные прогулки. Когда они расставались — если Петер уезжал по делам — Ингрид писала ему нежные письма: «Мой милый! Мой единственный! Я счастлива только с тобой. Твоя навеки Ингрид». Они поженились когда Петеру исполнилось 30 лет, а Ингрид — 21.
К тому времени Ингрид стала популярной киноактрисой, она снималась в каждом новом фильме, выходившем на киностудии Swedish Film. В газетах появлялись хвалебные рецензии, отмечали ее талант, красоту: «Ингрид Бергман играет вдохновенно, в каждую роль она привносит что‑то свое, присущее лишь ей, она по‑настоящему красива».
Даже американская пресса заметила ее, отмечая ее игру в фильме «Вальпургиева ночь». Ингрид, вдохновленная успехом, не переставала учиться актерскому мастерству, она брала дополнительные уроки, играла в Королевском драматическом театре.
Приближался день свадьбы. Ингрид и Петер заранее выбрали дату, которая заканчивается цифрой семь‑седьмой день седьмого месяца 1937 года. Именно семерка, по семейному преданию, была любимым числом матери Ингрид. Все было великолепно — венчание в старинной лютеранской церкви, море цветов, свадебные подарки от друзей и родственников. Но самый лучший подарок, конечно же, был от Петера.
Ингрид медленно открыла огромную белую коробку, и не поверила своим глазам: там, в шелковой бумаге, лежало роскошное меховое манто из серебряной лисицы. Тогда, в конце тридцатых годов, это был самый модный и шикарный мех. Манто, казалось, само выскользнуло из коробки, прикосновение серебристого меха ласкало, казалось, что это объятия любимого.
После свадебного путешествия в Норвегию и Англию они вернулись в Стокгольм и стали жить в большой и просторной квартире Петера. Ингрид была не очень хорошей кулинаркой. По правде говоря, она в начале семейной жизни даже не умела сварить крутое яйцо, но чистюлей была отменной. Ее друзья, смеясь, говорили: «зачем ты стала актрисой? Сделала бы карьеру, будучи хозяйкой агентства по уборке квартир».
Все складывалось как нельзя лучше — они, действительно, были образцовой парой — Петер, прекрасный дантист, готовился защищать докторскую диссертацию, Ингрид была известной актрисой. У них было много друзей, они часто устраивали вечеринки, словом — жизнь была наполненной и интересной. Они были молоды, влюблены, и вскоре Ингрид обрадовала Петера — у них будет ребенок.
Пиа родилась здоровой красивой девочкой, теперь у них была полная семья. Для Ингрид это было само собой разумеющимся — иметь ребенка. Это потом, когда она приедет в Америку, ей придется столкнуться с совершенно иной точкой зрения.
«Как, ребенок у кинозвезды? Но это невозможно! Она испортит фигуру, уменьшится число поклонников, а это немедленно скажется на финансовом успехе фильма». Но, к счастью, Ингрид не разделяла эти настроения, и молодые родители гордились своей маленькой Пиа, так похожей на красавицу‑мать.
