Зазвонил телефон.
— Это, должно быть, меня. — Скворецкий снял трубку.
— Скворецкий слушает. Так-так… Выяснили, какой поезд? До какой станции?… Ясно. Продолжайте наблюдение.
Он повесил трубку.
— Мое мнение об экстраординарности происшедшего подтверждается. Человек, который был послан встретить вас, майор, взял билет на поезд Крайск — Москва. Со встречи с вами он был все время под наблюдением. Сбежав от вас, он кинулся через проходной двор на другую улицу, поспешно сел в вагон трамвая, часа три ездил, явно в опасении слежки, меняя транспорт, по всем районам города, ночь провел на берегу, куда-то звонил по автомату, куда, к сожалению, не выяснили. После этого опять бродил по городу и вот сейчас взял билет на поезд. Какие будут мнения по этому вопросу?
— Я думаю, товарищ полковник, — сказал Миронов, — надо держать его под наблюдением до Москвы, а там взять, если понадобится, или передать наблюдение за ним московским товарищам.
— Вы, Луганов?
— Я тоже считаю, что брать его сейчас неразумно. Надо продолжать наблюдение.
— Согласен. Кому поручим, товарищ майор, это дело?
— Я думаю, лейтенанту Мехошину, — как всегда неторопливо, заговорил Луганов. — Он довольно верно, на мой взгляд, действовал в совхозе «Октябрьский» и наткнулся на интересное дело, еще до убийства Димы Голубева.
— Договорились. Повторяю: человек, за которого возьмется Мехошин, будет у нас проходить под условным названием «Длинный».
Полковник позвонил.
— Мехошин? Говорит Скворецкий. Как у вас дела?… Неплохо? Отлично. Готовьтесь, лейтенант, вам ночью выезжать в срочную командировку. Да. Свяжитесь через десять минут с оперотделом. Там вам дадут конкретные указания.
Пока полковник звонил, два майора тихонько переговаривались.
— Как чувствовал себя в шкуре Климова? — спрашивал Луганов.
— Вжился, Василий Николаевич, — рассказывал Миронов вполголоса, — даже пытался рассуждать как скрытый антисоветчик: ага, очереди у них есть, нехватка товаров широкого потребления… Готовил донесения шефу.
Они засмеялись.
Полковник повесил трубку и сказал:
— Значит, теперь резидентом полностью займется Миронов. А сейчас, Василий Николаевич, расскажите о своих находках.
— Дело, товарищи, оказалось очень непростым, — заговорил Луганов. — Сначала о Рогачеве. Сведения о нем таковы. Перед войной работал бухгалтером в одном из обкомов на западе Белоруссии. В партии с двадцатых годов, человек проверенный, прекрасно знающий свое дело. Женился поздно, любил семью. Отдавал ей все свободное время. В начале войны эшелон с женой и детьми попал под бомбежку. Оба ребенка и жена погибли. Сам Рогачев был по его просьбе оставлен в подполье. С подпольем в городе история тяжелая и запутанная. До сих пор местные товарищи не сводят в ней концы с концами. Первое подполье было разгромлено через несколько недель после прихода немцев. Рогачев и несколько товарищей уцелели. Они организовали второе подполье. Месяца через два оно было тоже разгромлено немцами. Радист был убит, а Рогачева, тяжело раненного при попытке спасти радиста, взяли немцы. Надо сказать, что между первым и вторым подпольем Рогачев уходил к партизанам. Здесь у нас есть характеристика его от командования отрядом. Характеристика положительная. Указывается на выдержку в самых трудных обстоятельствах, на мужество и твердость Рогачева, а также на любовь, которую он вызвал у товарищей, несмотря на внешне угрюмый характер и замкнутость. В характеристике указывается также, что идейная подготовка товарища Рогачева отличная, он не только сам понимал цели борьбы, но и проводил политическую работу с колеблющимися или малограмотными.
В партизанском отряде он был довольно долго и только в начале сорок третьего года его направили в город, а скоро была разгромлена подпольная организация.
Раненого, его отправили в Львовский спецлагерь, созданный немцами для особо непокорных пленных, из которых немцы вербовали агентуру. В то время Канарис и другие руководители абвера особенно остро нуждались в хороших агентах. Львовский лагерь был экспериментальным. В него направляли людей стойких, выдержанных. И работа с ними велась не обычными гитлеровскими методами, а путем переубеждения. Вот почему там оказался Рогачев.
