Повторились серьезные ошибки в сигналах, и опять Битти не сделал вывода – флагманский связист, который обеспечил бы точную передачу его приказов, так и не появился.
В отличие от англичан, немцы быстро сделали выводы из едва не состоявшейся гибели "Зейдлица". Дело в том, что в начале века произошло резкое изменение в конструкции орудийных башен. На "Канопусе" и более ранних броненосцах (включая большинство их зарубежных современников, строившихся под британским влиянием) пороховые полузаряды поднимались в башню одним элеватором прямо из погреба. Безопасность погребов обеспечивали автоматические захлопки, через которые заряды подавались на элеватор. Но на "Формидебле" и более поздних кораблях эти захлопки убрали. Вместо этого полузаряды стали подавать в рабочее отделение, а оттуда второй элеватор поднимал их в башню. Такая схема должна была помешать пламени распространяться по шахте элеватора. К сожалению, тот, кто это придумал, мало разбирался в процессах взрыва. Зато советники Ингеноля, исследовав обгорелые башни "Зейдлица" выводы сделали.
"Рабочее отделение представляет опасность для всей башни. На всех новых кораблях его следует убрать. Шахты снарядного и порохового элеваторов должны снабжаться автоматически закрывающимися дверями. Заряды следует поднимать в башни в огнестойких кокорах. Двери, связывающие погреба соседних башен, следует запирать на замок, чтобы помешать их открыванию. Ключи должны находиться у командира башни, и приказ открыть дверь должен отдаваться только в случае израсходования боезапаса (и необходимости получить его из соседнего погреба)".
Итак, Королевский Флот остался в блаженном неведении относительно серьезных дефектов башен своих дредноутов и линейных крейсеров, а немцы получили достаточную передышку, чтобы исправить все это перед новой встречей Флота Открытого Моря с Гранд Флитом. И снова это лишь подчеркнуло неспособность германцев извлечь другой урок из происшедшего боя. Ингеноль писал: "Слишком редкое совпадение – наши крейсера встречают противника точно на рассвете. Похоже, что неприятель знал о нашей операции заранее". На это Адмиралштаб ответил: "Непонятно, почему сделан такой вывод", однако рекомендовал принять дополнительные меры предосторожности против мифического британского агента, "который должен быть немцем, проживающим в Киле, и передающим свои сведения посредством газетных объявлений". Работа Комнаты 40 осталась в полной тайне.
Бой на Доггер-банке совершенно не изменил стратегической ситуации и соотношения сил. Гибель "Блюхера" лишь подтвердила, что его включение в состав 1-й Разведывательной Группы явилось грубой ошибкой. Хотя англичанам понадобилось довольно много времени, чтобы потопить этот крейсер, его судьба была решена уже минут через 20 после начала боя. Все последующее было просто учебной стрельбой, которую англичане провалили. Англичане израсходовали 1154 тяжелых снаряда, из которых 708 были бронебойными, а 365 – лиддитовыми. Остальные были фугасными старого образца и шрапнельными. При этом англичане добились всего лишь 1% попаданий, если исключить расстрел "Блюхера" в упор. Сильнейший их корабль – линейный крейсер "Тайгер" выпустил 255 тяжелых снарядов, не добившись ни единого попадания. Это при том, что он был единственным кораблем, оснащенным системой центральной наводки! Фишер назвал стрельбу "Тайгера" "предательски плохой" и снял с поста его старшего артиллериста. Джеллико сухо заметил: "Это подтвердило мои подозрения, что стрельба нашего соединения линейных крейсеров нуждается в улучшении, на что я не раз указывал сэру Дэвиду Битти". Кроме того, линейные крейсера израсходовали около 700 средних снарядов (152 мм и 102 мм).
Этот бой имел серьезные последствия для немецкого флота. Командование флота допустило слишком много явных ошибок. Как писал капитан 1 ранга фон Эгиди, командир "Зейдлица": "План операции не брал в расчет возможность выхода англичан в море. 24 января показало, в каком тяжелом положении могут оказаться линейные крейсера, если послать их в бой без поддержки Линейного Флота. Если бы мы знали, что у нас за спиной наши главные силы, Хипперу не пришлось бы бросить "Блюхер". Мы смогли бы спасти этот корабль, как англичане сделали с "Лайоном".
