Тогда я обнаружил, что "Ардент" атаковал дивизию германских линкоров.
Наши орудия были совершенно бесполезны против такого неприятеля, нам оставалось только ждать первого их залпа. Наконец он прогремел. Снаряд за снарядом попадали в нас, наша скорость снизилась, и мы остановились. Все наши три орудия прекратили огонь. Я был ранен, но не ощущал серьезной боли или неудобства, хотя позднее из раны достали осколок размером с мой мизинец. Затем противник выключил прожектора и внезапно прекратил огонь. Я понял, что корабль тонет, и приказал старшему помощнику спускать шлюпки и плотики, чтобы попытаться спасти как можно больше людей. Я увидел страшную картину опустошения, когда пошел на корму.
Многие были убиты. Я отдал приказ спасаться по способности. Затем нас снова неожиданно осветили прожекторами, и враг всадил в нас еще пять залпов в упор. "Ардент" превратился в пылающий факел, лег на правый борт и перевернулся. Меня сбросило в море, и я схватил спасательный буй, который мне подало само провидение. "Ардент" медленно затонул, дым и пар растаяли. Я увидел на воде головы – спаслось 40 или 50 моряков. Они могли рассчитывать только на спасательные буйки, поэтому я боялся, что выживут немногие. Я видел, как люди тонули один за другим. Но никто не выказал страха перед смертью, никто не кричал и не звал на помощь.
Прошла целая бесконечность, прежде чем появилось солнце. Я нашел шлюпочное весло и сунул его подмышки. После этого я несколько раз впадал в забытье, просыпаясь, лишь когда волна.захлестывала мне в лицо.
Наконец я очнулся и увидел подошедший "Марксмэн". Я позвал на помощь и услышал ответный крик, которым меня старались приободрить. После этого я снова потерял сознание и очнулся уже на борту эсминца. Меня подобрали около 6.00".
Из всего экипажа, кроме Марсдена, спасся только 1 человек. Капитан, воздавая должное погибшим, позднее писал: "Весь экипаж сражался с крайней отвагой, пока наш корабль не затонул. Свою смерть они встретили спокойно и счастливо, как люди, до конца исполнившие свой долг". Эту эпитафию заслужили многие моряки обоих флотов.
Эти серии ожесточенных стычек между 4-й флотилией эсминцев и Линейным Флотом Шеера стоили немцам 2 легких крейсеров, англичане потеряли 4 эсминца потопленными и 3 тяжело поврежденными. Эсминцы Винтура в одиночку приняли на себя удар всего германского Линейного Флота, и ни один человек не дрогнул. Снова и снова они выходили в атаку, пока уцелевшие эсминцы не расстреляли торпеды до последней. Они показали выдающуюся отвагу и умение. И если эти эсминцы не сумели добиться большего, то винить следует не людей. К сожалению, британские торпеды тоже оказались не на высоте, как и ранее снаряды. Но решимость Шеера до рассвета выйти к Хорнс-рифу поколебалась лишь на мгновение. Более того, хотя ночную тьму почти час неоднократно вспарывали вспышки залпов тяжелых орудий, ни единое известие об этом не дошло до Джеллико. Почему не доносили дерущиеся эсминцы – еще понятно. Но с 23.15 до 0.15 очень многие корабли видели противника и должны были сообщить своему главнокомандующему, что Флот Открытого Моря остался у него за кормой. Они этого не сделали, и оправданий им нет. Начиная с 22.00, торпедированный "Мальборо" уже не мог держать 17 узлов и постепенно отставал вместе со своей дивизией. Так как Берни ничего не сообщил Эван-Томасу о проблемах своего флагманского корабля, 5-я эскадра линкоров, следовавшая за "Мальборо", отстала вместе с ним. Курс Шеера проходил всего в 3 милях от этих 7 линкоров, и они видели бой 4-й флотилии эсминцев лучше, чем какиелибо другие британские корабли. В самой хорошей позиции находился линкор "Малайя".
В своем рапорте капитан I ранга Бойл писал: "23.40. В 3 румбах позади траверза наблюдал атаку наших эсминцев на вражеские корабли, идущие примерно тем же курсом, что и мы. Головной корабль имел 2 трубы, 2 мачты и характерный кран – очевидно, это был дредноут типа "Вестфален". Это как раз и был сам "Вестфален", возглавляющий колонну Шеера. Артиллерист "Малайи" навел башни на него и запросил разрешение открыть огонь. Но Бойл отказал.
