"Ключ" пока ещё не был написан, но в любом случае он не предназначался для цитирования в "Шутке Приапа", на что у нас, надеюсь, ещё будет другое время и другое место.
А сейчас нас ожидает восстановленное по памяти окончание триллера XIX века. Вообще, Гордин последнее время не мог жить современностью или ему это усиленно не давали. Тайной за семью печатями была для него жизнь современников, покупавших акции, живших на дивиденды, совершавших головокружительные карьеры министров и советников косноязычного президента. Не далее, как два дня тому назад в той же бульварной газетенке чуть ли не перед своим задержанием он прочитал, плюясь, полную поддельно-неподдельного восхищения статейку об одном удачливом чеченце, толком нигде не учившемся, работавшем лет до тридцати чабаном, но после случайного знакомства с более юным авантюристом, недоучкой-студентом и однофамильцем (или все-таки родственником?) широко известного генерала КГБ, приехавшего в Москву без копейки денег и мгновенно ставшего генеральным директором мощного концерна (производящего, конечно, воздух, но зато имеющего колоссальную прибыль) и организатором самой большой в России денежной лотереи, чудо-человека, честно и исправно платящего невозможно-огромные налоги, мечту женщин бальзаковского общества, надежнейшего столпа современного общества, наконец. Журналистка писала компотом, выпрыгивала из трусиков и лезла из кожи вон, доказывая и так очевидные достоинства героя своего интервью, а сколько осталось между тем в тени обиженных и разоренных, оскорбленных и умервщленных, если не лично им, то его людьми! Сколько легко и изящно украденных денег из государственного (а по сути нашего с вами) кармана перекочевало на его зарубежные счета, а то и просто в его личную тумбочку зачем про это писать! Это банально и неинтересно. Великая российская мечта, наподобие опередившей её по времени американской, уже начала свое неуклонное восхождение к зениту, и то, что одним из первых героев стал невежественный, но клыкастый симпампушка-чеченец, только доказывает универсальность формулы: или ты, или тебя...
С последними сакраментальными, хотя и совершенно ординарными раздумьями Гордин сел за стол и стал готовиться к развязке новообретаемого романа об удивительной могиле на кладбище его родного города П.
Герои и реальные люди, носившие одинаковые имена и фамилии по прихоти ли судьбы или по прихоти невзыскательного автора, образовывали причудливые танцевальные пары, исполнявшие попеременно то буги-вуги, то кэк-уок, то рок-н-ролл, то гавот или мазурку. Луна и солнце попеременно показывали друг другу кукиши через озонные дыры, все шире расползавшиеся над псевдодемократической Россией, а царское прошлое стыдливо закрывалось фиговым листком отмены крепостного права.
Реальная Таня Панина забрала у него почти все дефицитные сигареты, выпила массандровское вино и, не дав желаемого, уехала в Ялту. Виртуальная Таня Панина выбросилась из окна, бедная святая неопытная девочка.
Вот оно, единство и борьба противоположностей. Вот сосуществование двух форм общественного устройства: реального и вымышленного.
Реальный Евгений Витковский (ну не я же сотворил его, между прочим!) в это время составлял очередной том Киплинга и переводил почти одновременно с полутора десятков языков, поражая Гордина и его alter ego своей неиссякаемой работоспособностью и профессионализмом, чего, впрочем, было не занимать и пишущему сие. А виртуальный Евгений Витковский, действуя по канве неизвестного, скорее всего давно умершего автора, должен был и по житейской логике, и по всем законам жанра скоро понести заслуженное наказание. Он же не чеченец какой, чтобы жить несмотря ни на что в свое удовольствие, убивать и грабить, и наконец умереть в свой урочный час после нескольких паломничеств в Мекку и Медину святым человеком, образцом подражания для правоверных соплеменников.
А самый что ни на есть настоящий кузен Марианны Петровны Станислав Витковский жил-поживал в деревеньке под Чердынью, чуть ли не в остатке имения, достраивая наконец свой собственный дом, мечту всей своей жизни, то моряка атомной подлодки, то фотографа, то тренера по горнолыжному спорту; разводя сейчас пчел, как его покойный дядя, отец Марианны Петровны, и еле-еле кормясь этим малоприбыльным бизнесом, в редкое свободное время читая и перечитывая провинциальные издания Майн Рида и Ивана Ефремова, разойдясь с очередной женой по причинам, которые обнародовать мы просто не имеем морального права. Посланные злокозненной тещей Гордина ему в подарок на пятидесятилетие сто американских долларов мгновенно превратились в дым и миф, были истрачены долгой уральской зимой на отопление дома-чудища, дома-гиганта, а недостроенный дом настоятельно требовал все новых и новых денежных инъекций.
