Так что игроки начинали тут нищими попрошайками. Посреди светлого благоденствующего мира.
Однако духом я не пал. Совсем! Пока Снежок не шикнул, и весь дом не смолк. Затем Книгожор потушил лучину.
— Тихо! — шепнул Кренделек. Ткнул меня в плечо.
Что-то толкнуло ставни окна. Будто попробовало на прочность. Тишина навалилась неожиданно, и нарушать ее не хотелось. Потому что по ту сторону дома что-то было. Оно остановилось у окна, ковыряло доски и пыхтело. Принюхивалось.
— Не войдет, — прошептал Кренделек. — Не шуми. Сам не войдет.
Я застыл. На улице двигалось очень тяжелое создание. Неповоротливое. Сиплое дыхание просачивалось в дом и в нем завоняло тухлятиной. Коготь вновь царапнул доски. Тварь чуяла добычу, но не могла понять, как к ней подобраться.
В темноте ни черта не было видно. Соседи не шевелились, почти не дышали. Можно было только догадаться где кто сидит.
Невидимый гость отошел.
— Засиделись, — вновь шепнул Кренделек. — Услышал. Молчи.
Что-то постучало в дверь. У входа звякнула упавшая на землю железка. Туша незнакомца проползла дальше. Я чувствовал, как она движется вдоль дома, внюхиваясь, вглядываясь. Как она ищет вход.
И мне было реально страшно. Хрен знает кто там ползает, но раз остальные замерли, как сурикаты, то не гоже как-то отрываться от коллектива.
Наконец, ночной визитер отступил, унося с собой гнилой смрад. Мы просидели во тьме еще несколько долгих минут, прежде чем Книгожор тихо произнес:
— Я покажу где тебе можно лечь, Егор. Ночами мы наружу не выходим. Ночью там все гораздо хуже, чем днем.
Вспыхнула лучина. Дрожащий огонек вытащил из мрака желтое лицо Стаса.
— За мною.
Топчан пах сухой травой. Я, не раздеваясь, лег на него. Нашел довольно вонючую шкуру, набросил сверху. Дом молчал. Огонек потух, и соседняя койка скрипнула под весом человека. Затем мимо наощупь прошел еще кто-то. Великие герои отправлялись на боковую. Очень странно играющие в эту игру герои.
В не менее странную, надо сказать, игру.
Но заснуть так просто не удалось. В голове жужжали дурацкие мысли. Картина не складывалась. История Светланы, с похищением, вообще выводила из себя. Ее, если не врет, похитили на улице и заперли в саркофаге. Зачем?! И как к этому относятся остальные, вытащенные из игр? Можно допустить прокол в системе, если бы не Света.
Но может быть все-таки врет?
Черт, а я запер дверь-то сегодня, перед рейдом? Конечно, кто полезет к молодому крепкому парню в залитый светом дом, но…
Своевременная тревога, сказать нечего. По спине пробежали мурашки.
Я пялился в темноту. Как вот тут можно прожить три месяца?! Капсулы имеют аварийный выход, сутки провисел и тебя выбивает из виртуальности, пусть ты даже перепрошил систему. Борьба с эскапистами. Здесь иначе идет время?
Мысль успокоила. Да. Точно. Питаться байтами ж тело не сможет. Три месяца без еды никто не протянет. Может это у него три месяца, а по сути денек минул, а то и полчаса. Да, да. Я слышал про такие эксперименты в игровой индустрии.
Нужно теперь просто выбраться отсюда. Раз у всех такая проблема (а еще вполне возможно, что ответ на этот вопрос кроется в каком-нибудь кодовом слове столь «дружелюбного» интерфейса) — надо идти дальше. По локациям. Очень жаль, что в Бергхейм не занесло никого из той породы игроков, которые разбирают все по циферкам, буковкам и потом армии ленивых, но находчивых, по их гайдам да мануалам строят своих персонажей.
Вообще, почему Стас и остальные тут застряли? Медом намазано лютики для викингов собирать?
Глава четвертая «Вхождение»
— Потому что дорога из долины только одна. Перевал Рокота, — пояснил мне Стас наутро. — Я ходил туда несколько раз. Давно. Дети Скалы убивают. Даже с караваном ходил — они будто выбирают меня из всех и атакуют, сволочи, опять же только меня. Эти, — он кивнул на проснувшийся Бергхейм, — даже не реагируют. Будто и не видят. Мелкие поганцы сбежались со всей округи и порвали на куски.
— Фильтр, — со значением произнес Кренделек. — Чтобы локацию раньше времени не покидали.
— Но, — добавил Стас, — вместе со мною тут был Юра. Другой Юра. Ник — Головастик. Он ушел. Или просто пропал. Мы вместе пытались вырваться через перевал. Потом Юра исчез. Больше я его не видел. Толковый был мужик. Если бы убили — наверное, он бы появился на поле. Однако…
