Вздохнув, я расстался с парой монет.
— Клавдий, — небрежно бросил я. — Отволоки-ка наши пожитки наверх. А я пока познакомлюсь с нашими новыми соседями.
Ох, каким же возмущенным взглядом обжег меня мой новоявленный слуга! Бормоча ругательства в мой адрес, Виола нагрузила на себя еще и мои сумки и, пошатываясь, поползла вверх по лестнице.
— До чего же трудно в наши дни стало найти услужливого помощника, — с легкой грустью произнес я, глядя в потолок, и по залу прокатились тихие смешки.
Найдя на одной скамье два места для нас с Клавдием, я заказал себе добрую порцию заливного из телячьей ноги и ломоть темного хлеба, чтобы собрать остатки. Видимо, это действительно было заливное из телячьей ноги. Во всяком случае, желе точно было, и в нем обнаружилось несколько кусочков мяса. Зато вино оказалось сладким и густым, почти как сироп. И оно было восхитительно.
— Сирийское, не так ли? — крикнул я трактирщику, перекрывая гомон голосов.
— Да ты знаток! — отозвался он. — С холмов Крак-де-Шевалье, где доблестные рыцари-госпитальеры защищают нас от неверных. Праведные христиане возделывают отличные виноградники. Ты там бывал?
— Пока нет, но это вино является достойным аргументом в пользу моего паломничества в те края.
Присоединившись к нам, Клавдий с аппетитом приступил к ужину.
— А ты знаешь толк в винах, шут, — произнес низкий голос.
Я оторвался от кружки и увидел напротив меня за столом обладателя этого баса в монашеском облачении. В тени капюшона виднелся лишь острый подбородок.
— Мне довелось немного попутешествовать, — ответил я. — Дураки ведь живут впроголодь, от трапезы до трапезы и от попойки до попойки. Жизнь приучает их наслаждаться такими событиями, потому что на ужин порой бывают лишь воспоминания о былых кутежах.
— Так чем же ты зарабатываешь себе на хлеб? Развлекаешь народ байками? — спросил святой отец, если, конечно, он по праву обрядился в церковные одежды.
— У меня множество талантов, — ответил я. — Но шутовской колпак уже много лет помогает мне наполнять вином мои чаши.
— Тогда позволь дать тебе совет, — сказал он. — Меня называют тут отец Эсайас. Здешняя округа находится на моем попечении. Я усердно приглядываю за своей паствой, особенно ближе к ночи.
— Когда проворачиваются темные делишки.
— Догадливый. Меня не особо интересуют публичные развлечения. По правде говоря, у меня очень слабо развито чувство юмора, а то, что развлекает меня, многие считают просто ужасным. Последний раз я смеялся, когда один зарвавшийся карманник вышел за пределы отведенного ему квартала. Его нашли повешенным за… впрочем, детали можно опустить.
— Разумеется.
— Итак, ежели ты собираешься скромно выкидывать шутовские фортели на здешних рынках, то мне не придется призывать Божий гнев на твою голову. Но вот ежели тебе взбредет в голову вмешиваться в нашу жизнь или ввязаться в какую-то авантюру без нашего разрешения или соучастия, тогда я от души посмеюсь над твоими нелепыми выкрутасами.
— Я отлично все понял, отец. И если мне понадобятся в дальнейшем духовные наставления, где можно найти тебя в час нужды?
— В храме, сын мой. В церкви Святого Стефана, той, что ближе к реке.
Развязав кошелек, я протянул ему несколько монет.
— На сирот, отец.
Он встал, принял пожертвование и незаметно покинул трактир.
— А ты умный парень, — заметил мой сосед справа. Он протянул мне руку, и я пожал ее. — Петр Камантарес.
— Фесте, шут, к вашим услугам. Моего слугу кличут Клавдием.
Клавдий вежливо кивнул, не переставая жевать.
— И что, всем здесь приходится работать на него? — спросил я.
— В хорошие времена в этом нет нужды. Хотя среди наших завсегдатаев есть любители ночной работы.
— Ты не относишься к их числу, как я понимаю.
Он пожал плечами.
— Разные бывают времена. Но сейчас я хорошо зарабатываю на скотобойне. В этом городе всегда есть спрос на свежее мясо.
Он представил нам нескольких постояльцев гостиницы. Михаил промышлял охотой; юркий парнишка Азан, по-моему, весьма смахивал на плута; крепкого, заросшего бородой здоровяка Стефана я определенно предпочел бы иметь в драке на своей стороне; за соседним столом сидела целая ватага русичей, но они держались особняком. Петр сообщил мне, что эта ватага прибыла сюда с дальнего берега Черного моря на гребном судне с полными трюмами мехов и продала их здесь с огромной выгодой. Но потом пьяные кутежи, шлюхи и азартные игры довели этих бедолаг до «Петуха», и теперь они проедают тут жалкие остатки своих барышей, которых им все равно уже не хватает для закупки припасов на обратный путь.
