Шуркина стратегия - страница 11
Шурка рассердился, перемахнул через свою постель, присел возле Серёжи на корточки.
— Ну, что ты? Все спят, и ты спи!
— Шурик, — зашептал Серёжа. — Не думай, я никому не скажу. Ты часто так?
Шурка был польщён, ему не хотелось признаваться, что он и не собирался лезть в окно. Он неопределённо мотнул головой, пожал плечами.
— Шурик, ты не сердись! — захлёбываясь, шептал Серёжа. — Я долго не засыпаю, мне всё разные фантазии в голову приходят. Ты знаешь, у меня в городе какая жизнь? Вот мы сидим в гараже — две недели, месяц, два месяца! Краска, бензин, дым. Отец меня гонит, а я — назад. Наконец — ура! — готово. Залезаем в машину — за сто, за двести километров несёмся куда глаза глядят! Я прилипну к стеклу. Всё мимо летит. Вот лес — и нет леса, вот в горку, вот под горку; вот мостик, ребята рыбу ловят. Они мне завидуют, а я — им. Хочется остановиться, посмотреть, побегать — куда там! Для отца остановка — пропавшее время. Так у меня полжизни в машине прошло, — со вздохом заключил Серёжа.
— Надо же! — озадаченно сказал Шурка.
— Шур, ну не сейчас, так через день, через три дня — возьми меня с собой. Я никому не скажу…
— Ладно, возьму, — шёпотом пообещал Шурка, — только не сегодня. Ты сейчас спи, а то всех разбудим.
Серёжа закивал головой и, в знак величайшей послушности, зажмурил глаза.
Шурка взобрался на подоконник, осторожно спустился на землю. Огляделся по сторонам.
От окна пошёл прямо к ограде. Камушки похрустывали под ногами. Потом зашуршала трава.
Шурка прошёл немного вдоль ограды, взобрался на большой камень. Он сейчас был совсем один на краю уснувшего лагеря.
Слабое прохладное свечение объединяло небо и море. Сверкающий далёкий пароход медленно исчезал за невидимой линией горизонта.
Ночь была переполнена звуками. Шипела отползающая по берегу волна. Шептались бессонные листья. Над травой, совсем рядом, тяжёлые жуки с низким рокотом заходили на посадку. В траве неумолчно звенело маленькое кузнечное производство.
Шурка поёжился, оглянулся. Высокое звёздное небо над чёрным контуром перевала. За перевалом невидимый автомобиль упорно прогрызал себе дорогу.
На следующий день Шурка выспрашивал у Лайне Антсовны, а Серёжа стоял рядом и слушал.
— …Вот помните, когда начальник заставы выступал, я его про зелёный домик спрашивал? У нас туда не будет экскурсии?
— Нет, Шурик. Так далеко не будет.
— А может, туда старшие отряды ходят?
— Нет. У них в другую сторону будет поход — до взрослого санатория. И ещё они ходят на «дикие» пляжи — камушки собирать. Мы тоже сходим за камушками. — Лайне Антсовна улыбнулась. — А тебе очень хочется к этому домику?
— Очень! — сознался Шурка.
— Ты не горюй. У нас, кроме прогулок, ещё в конце смены — восхожденье на перевал.
— Ну-у… — протянул Шурка. — В конце смены…
— Слушайте, ребята! — Лайне Антсовна понизила голос, оглянулась. Шурка и Серёжа подвинулись ближе. — Я вам скажу одну вещь, только вы до вечера помалкивайте! Вечером Дмитрий Игнатьевич объявит на линейке. У нас будет… пограничная игра.
— Когда? — в один голос спросили Серёжа и Шурка.
— Не-из-вест-но! В том-то и дело: надо быть всё время готовым. В какой-нибудь день вдруг — тревога! Два человека пытаются пройти вдоль берега. Надо их обнаружить и доложить в штаб. Так, чтоб они вас не увидели.
— Как же мы их узнаем? Тут всякие бродят: туристы, отдыхающие…
— Вам сначала фотокарточки покажут. Надо их запомнить хорошенько, чтобы потом не спутать с другими. Только смотрите, до вечера никому ни слова!
— Шур, ты про какой домик всё время говорил? — спросил Серёжа, едва они отошли от вожатой.
— Да ты не знаешь… Это ещё до тебя было. Рассказать?
— Я и прошу — расскажи!
— Понимаешь, тут у меня одна тайна…
Так Серёжа узнал про башню, про точку на горизонте и про Шуркин разговор с начальником заставы о зелёном домике.
Шурка предложил:
— Ты скажи главное: хочешь, мы с тобой будем разведчики? Все места посмотрим, где потом игра будет?
— Ну, конечно! Я же тебя ещё ночью просил, помнишь?..
Союз скрепили рукопожатием.
Теперь они ежедневно ускользали за ограду то с футболистами (в качестве болельщиков), то с духовым оркестром (как слушатели), то с юннатами (назвавшись корреспондентами лагерного радио).
