– И только не вздумай, – сказала Раиса, искренне и весело улыбаясь, – попрекать меня. У меня после мужа никого, кроме тебя и Мученика, не было. На что мне? Вставать будешь? Завтрак на столе.
– Что в городе? – спросил Коля за завтраком.
– Елисей говорит, – ответила Раиса, намазывая ломоть булки ломким, из погреба, маслом и кладя сверху шмат ветчины, – что немцев резать будут. Одного уже зарезали. Или застрелили. А я его спросила: а как вам, евреям? Ведь вас всегда в первую очередь? А он смеется и говорит – нас погодят, потому что мы Россию немцам не продавали.
Коля представил себе этого Мученика, из анекдота – длинноносого, с пейсами, обсыпанного перхотью и говорящего с глупейшим акцентом.
– Говорят, – продолжала Раиса, – что патрули у всех документы проверяют. Как увидят немецкую фамилию – сразу к стенке.
Она посмотрела на Колю, склонив голову. И Витенька, подражая маме, тоже склонил голову. Раиса знала, что фамилия Коли – Беккер – куда как немецкая.
– Я документы дома оставлю, – сказал Коля.
– Ты далеко не уходи, – сказала Раиса. – Неладен час, кто заподозрит.
– Я буду осторожен, – сказал Коля. Он понимал, что нельзя сидеть, держась за юбку этой женщины. Революцию не пропускают, даже если кто-то охвачен шпиономанией.
У Раисы были пиджак и пальто, оставшиеся от мужа. Коле уже приходилось в них ходить по улицам, когда он не хотел встречи с патрулем. Но на этот раз наряжаться шпаком в городе, где две трети мужчин – военные, не захотелось.
– К обеду будешь? – строго спросил Витенька, которого собирали гулять на улицу.
– Буду, буду, – сказал Коля, уже не сердясь на Раису.
Та почувствовала, что Коля не сердится, и сказала ему тихо:
– Я Елисею сказала, что теперь ты у меня. Чтобы он больше не надеялся.
Она поднялась на цыпочки и поцеловала Колю в губы.
У Раисы Федотовны еще недавно был супруг. Этому большому, деловитому мужчине нравилось что-нибудь делать руками. Он всегда чинил, строил и почитал своим долгом оберегать Раю от тяжелого труда. Муж был крепким, вечным, и Раиса ночами просыпалась от счастья, потому что можно было потянуться и всем своим мягким телом обволочь это теплое сопящее бревно. Она прижималась к мужу и боролась со сном – казалось греховным тратить на сон минуты такого счастья.
Год с лишним назад муж умер – за несколько минут умер, от разрыва сердца. Раиса так до конца и не поверила в то, что его больше никогда не будет, но первые недели брала с собой в постель Витеньку, так страшно было спать одной. Последнее время у нее появлялись любовники – правда, было их немного, чтобы соседи не особо злобствовали. Ходил Мученик, который говорил, что сделает революцию и станет министром, приезжал прапорщик Коля Беккер. Мученик, как местный, никогда не оставался ночевать, хоть и был вдов. Коля – ночевал. И порой Раиса просыпалась ночью от счастья, что вернулся муж, но оказывалось, что это – Коля. И хоть Коля был вдвое моложе мужа и куда лучше его телом и лицом, никакого счастья не получалось – от Коли не исходило защиты и надежности. Раиса поднималась, шла на кухню и там плакала.
Коля вышел на улицу – хотел сначала дойти до Нахимовского, купить там газет.
На скамейке у ворот Раисиного дома сидел гладкий, благородный молодой человек романтической внешности – орлиный нос, курчавые черные волосы, карие блестящие глаза. Человек был в широкополой шляпе и крылатке и при всей непохожести на Максима Горького казался почти его близнецом.
При виде Коли человек вскочил и пошел рядом с ним, отставая на полшага.
– Прошу прощения, – сказал Коля, – вы хотите что-то сказать?
– Вы обо мне должны были слышать, – сказал уверенно романтический человек. – Я – Мученик, Елисей Мученик. Я должен вам сказать, что люблю Раису Федотовну, да и давно люблю. Потому я попрошу вас покинуть этот дом, чтобы не ставить под сомнение репутацию дамы моего сердца.
Мученик был гневен, он махал длинными руками, не думая, что его могут услышать прохожие, и в любой момент, как показалось Коле, в его руке мог сверкнуть булат.
В то же время он был нестрашен, как распустивший перья чибис, старающийся отвести от гнезда куда более крупного хищника.
