Мы так пробыли два дня, прежде чем была поднята тревога, которая скоро была снята. Снова я прислушивался к разговорам других. Малоинтересным было прислушиваться [к] постоянным эпитетам этих других. Семеро из них являлись уголовными преступниками, наказываемыми один или больше раз, все имели на своем счету 5–8 лет пребывания в концлагерях. Только один не был преступником. Для того чтобы убить время, я смотрел по сторонам и занимался своим пулеметом.
Однажды утром была поднята тревога. В быстром темпе нас направили в центр города «для подкрепления» — так это называлось. Снятые с передовой позиции роты, уставшие и грязные, они шли нам навстречу. «Штурмовая рота X исчерпана», «Командир тоже убит!», «Убийственное сопротивление», — такие и им подобные крики я слышал. Звучали отдельные выстрелы. На одной большой площади нас встретил сильный огонь пулеметов и автоматов. Были раненые. Они были отправлены в тыл. Вперед! Наконец мы достигли ворот дворца Брюля. Несколько пикирующих бомбардировщиков пролетело с грохотом в юго-западном направлении, бросая свои тяжелые бомбы на расстоянии лишь только 100 м. Зазвенели разбитые окна, осколки и камни долетали даже до нас. В скором времени пришли другие отряды. Распределены квартиры. Это великолепное здание избежало разрушения, за исключением нескольких ударов гранатомета. Однако внутри царствовал большой балаган — картины, зеркала и мебель имели явные следы умышленного разрушения. Все вещи, которые там были найдены и оказались непригодными, были выброшены через окно.
Ближе к вечеру все успокоилось. Я пошел в парк, расположенный вблизи, и сел на скамейку. Здесь царствовал глубокий покой. Чем я стал? Как это случилось? Побег из Дембицы, помощь со стороны поляков, преподаватель в Рыманове, арест, Монтелюпих (тюрьма гестапо в Кракове — Примечание авт[ора]), жестокость, приговор, повторное препятствие в побеге. «Ты венгерская свинья!» — кричал мне чиновник СД, закрывая дверь камеры; потом Дахау, бесконечные исправительные упражнения или тяжелая работа с водяным супом из гнилой брюквы. «А сейчас покажи, что можешь!» Сейчас стреляю в людей, которые помогли тебе в побеге, которые дружелюбно к тебе относились! Насколько несправедлива эта жизнь. «Никто не избежит смерти из тех, кто на несколько дней окажется под перекрестным огнем АК», — сказал вчера один раненый. Сегодня утром он уже умер. Пусть это будет быстро. Если уж тому быть, пусть это будет скорее. При выдаче приказов было сказано: «Нужно 14 добровольцев». Меня принудили выступить вперед. «Какая это работа?» — я подумал. В комнате командира я узнал тогда, в чем дело. «Значит, все ясно», — шеф окончил свое заявление. «Очистить карманы, 1 пулемет с барабаном, кроме этого, только пистолеты, обмотать тряпками стопы. В 23 [часа] выстроиться во дворе. Марш!» Я никогда не принимал участия в рукопашном бое, но скоро стало для меня ясным, что это своего рода акции сумасшедшие. Я написал еще одно письмо и дополнил свой дневник.
С большой дистанцией, друг за другом, мы дошли к передовым линиям. Отсюда мы двигались вперед с большим трудом, подыскивая, куда прислониться. Через некоторое время в нашем поле зрения появилась баррикада. Перед ней туда и обратно ходил часовой. Мы должны были пройти через 3 баррикады, чтобы добраться к зданию телекоммуникации. Я пополз вперед. Вдруг, с очень близкого расстояния, из окна, был открыт огонь из автомата. В скором времени блеснуло со всех сторон. «Назад!» — прозвучал приказ. Я начал отступать. Передо мною один заскулил. «Получил в ногу, в бедро, взрыв», — он сказал шепотом. Мне удалось пробиться. Некоторые еще присоединились ко мне. Я их подсчитал. Вместе с командиром роты нас осталось 8 человек. Но кого это волнует! Ведь пополнений хватает! Ведь концлагеря и тяжелые тюрьмы еще полны! Ведь не играет никакой роли, сколько людей погибнет при такой акции! Результат: ни одного выстрела и 6 трупов.
«Тревога! В течение 10 минут выстроиться во дворе!» — прозвучал приказ. Было 4.30 того же самого утра. Страшными, окружными дорогами шли в направлении Гданьского вокзала. Мы остановились вне гетто у одного склада снабжения СС. «Наступаем в 9.00», — сказал шеф. Мы прождали до 11.00, когда пришел приказ об отмене наступления. Я вошел в здание. Бесчисленное количество консервов лежало брошенными, на железнодорожных рельсах стоял наполовину выгоревший грузовой поезд. Он был загружен сахаром. Все пространство вокруг поезда было черным от сожженного сахара. Также погибшие солдаты АК лежали вокруг в обмундировании и без него. Около 16 часов мы отошли через сады в северном направлении. В 19 часов началась атака. Комплекс домов, расположенный совсем рядом от разрушенного бомбами трамвайного депо, должен был быть взят. Вся рота, значит, 3 группы, начала наступление. Перед тем, когда мы достигли стен дома, из-за сильного огня погибло 6 человек. Среди них был также командир роты. Через несколько минут был убит и командир моей группы. Я стал его преемником. В группе было еще 5 человек. Борьба за угловой дом продолжалась до вечера. После бомбардировки ближайших домов несколькими пикирующими бомбардировщиками стало тихо. Ночью мы охраняли взятый дом. Всю ночь было спокойно, не останавливался только вой Nebelwerfer.
