— Надо сейчас действовать… — еле слышно прошептал Андрей. — Скоро начнет светать. Они опять повылазят, и тогда нечего нам ловить…
— А может, товарищ командир… вдарить по ним? — так же бесшумно отозвался Девятов. — По тепленьким? А?
— Их там человек двадцать пять, судя по экипажам. А вдруг еще больше? — не согласился Аникин. — Расположение их мы не знаем, похоже, они по всем сараям расползлись. Ввяжемся в бой, шуму будет много, а толку — ноль. Наша цель — танки, по ней и будем бить. Тихо надо сработать. Убрать часового и мины под гусеницы заложить. Ты, Девятов, умеешь с запалом обращаться?
— А как же, товарищ командир. Я в запасном полку и деревянные ящики учился ставить, и «лепешки» металлические. Уж очень они напоминают коровье, извиняюсь…
— Ладно… — перебил его Аникин. — Под гусеницы одну заложишь, самому крайнему слева. Под переднюю левую ставь. Там удобнее подойти. Задом он не будет сдавать, ему сарай мешает.
Молча слушавший Якимов вдруг произнес:
— Товарищ начальник… Я это… со штуками этими не силен обращаться… Я лучше вертухая фашистского… Того… сработаю его.
Он опустил руку к сапогу и резко что-то выхватил из голенища. В сырой полумгле неясно блеснуло длинное лезвие.
Аникин не стал ни о чем его спрашивать. Только отрывисто сказал:
— Действуй, Яким. Мину свою оставь мне. Мы сразу за тобой…
Кивнув и хищно осклабившись, Якимов тут же бесшумно исчез в кустах.
Силуэт часового то четко прорисовывался на фоне рассеянного луча прожектора, то растворялся на границе света, возле танков, чернеющих страшными, неясными грудами. Он выбрал себе для перемещения одну из сторон периметра, направленную как раз к лесу, на опушке которого пряталась группа Аникина.
Какое-то еле заметное, бесшумное движение тени обозначилось у крайнего слева танка. Двигавшаяся тень часового замерла. Аникин стиснул зубы. Руки невольно сжали ствол «ППШ», и палец лег на курок. Фашист стоял так, не шелохнувшись, еще с минуту. Потом он взял автомат на изготовку и направился к темнеющей громаде танка. Он двигался медленнее, чем обычно, выставив вперед ствол своего «шмайссера». Андрей взял его силуэт на мушку и вел до начала зоны мглы. Различить его там не было никакой возможности. Вдруг до них долетели неясные шорохи и, следом, тут же кто-то тяжело и неясно охнул.
— Похоже, Яким дело сделал… — вслух прошептал Девятов.
— Вперед, — только бросил в ответ Аникин и, вскочив на ноги, на полусогнутых засеменил к танкам.
Да, похоже было, что Яким свое дело сделал. Если бы повезло немцу, тот бы выстрелил. Выяснять времени не было. Рукояти мин оттягивали руки к земле. Взрыватель от якимовской мины Андрей сунул в карман шинели. Теперь он больно бил по левому боку.
Навстречу к ним из тьмы выскочил Яким. Его глаза и все лицо было каким-то нечеловечески перекошенным и ошалелым. Он по-прежнему сжимал в руке нож. Его лезвие было запачкано чем-то густым и черным на свету.
— Сторожи выход из дома, — шепнул ему Аникин, падая на колени возле гусеничного трака. Танковая громада вблизи показалась еще огромнее. Она нависла и надвинулась над ним. Аникину показалось, что еще секунда, и она его раздавит. «К черту, к черту», — почему-то твердил он, судорожно выкапывая грунт из-под широкой, ледяной на ощупь гусеницы. Насыщенный запах машинного топлива и смазки бил в ноздри. Земля под гусеницами была мягкой, Андрей легко углубился на нужное расстояние. Затем он установил в подготовленное углубление массивный металлический цилиндр и аккуратно вытащил из вещмешка круглую шашечку взрывателя.
Так, теперь запал. Ввинчиваем. Аккуратно, вот сюда, по центру… Пальцы Андрея на ощупь скользили по гофрированной поверхности мины, нащупывая по центру гнездо для взрывателя. Теперь крышечка. Опять крутим, аккуратненько… Аникин отер пот со лба и стал спешно засыпать землей гостинец для фашистов, приведенный в боевую готовность. Разровнять, вот так. Есть… Теперь к следующему танку.
![Мы снова уходим в бой… [Рассказы писателей Вьетнама]](/uploads/books/images/5a/5a62a203b13a98ebd37930a1d000a24a3faf28f3.jpg)
