- Спасибо, поручик. О чём печалишься?
- Простите, государь, но я так и не смог выполнить ваше приказание.
- Какое?
- О проведении политинформации. Не зная, что сие из себя представляет, я взял смелость…
- Пустое, ты всё правильно сделал.
- Да?
- Ну конечно же. Настоящая политинформация - суть объяснение подчинённым подлой природы врага, определение врага на сегодняшний день с государственной точки зрения, и, главное, объяснение, почему уничтожение супостата является благом не только для державы, но и для каждого солдата по отдельности. Ты прекрасно справился, Александр Христофорович, проявив разумную инициативу, соответственно должен быть вознаграждён.
- Ну что Вы, государь, не за награды… - слишком ненатурально начал отнекиваться Бенкендорф.
- Верю, конечно верю, что движимый исключительно помыслами о благе Отечества… - чего я несу, он же немец? - Да, Отечества!
Кончик шпаги упирается в грудь лежащего без памяти генерала, получившего графином в лоб.
- А вот скажи мне, поручик, каким манером сей мерзавец похитил твой орден да себе нацепил? Изволь исправить недоразумение и не допускать подобного впредь!
Бенкендорф присел на корточки и дрожащей рукой потянулся к звезде Георгия второй степени. Остановился, недоверчиво подняв голову:
- Государь, но он же генеральский?
- И чего? Зато будет куда расти и к чему стремиться. Карьеризм, братец, подобен елдаку! У каждого офицера быть непременно должен, но показывать его на людях неприлично. Но мы тут все свои, не так ли? Не стесняешься же ты в бане?
Оставив свежего кавалера радоваться награде, обращаюсь к солдатам, тьфу, то есть офицерам:
- Ну что, господа лейб-кампанцы, каковы ваши дальнейшие действия? Вот ты что скажешь? - палец указывает на гренадёра, первым пошедшего в штыковую.
- Сергей Викторов Акимов! - представляется тот.
- Викторович, - мягко поправляю.
- Так точно, Ваше Императорское Величество!
- И?
- И бить врага далее, покуда не опомнился! Пленных допросить, да и раздавить змеиное кубло разом.
- У нас есть пленные?
- А как же! - ухмыльнулся Акимов. - Господин поручик изволили сюда полкового командира принести.
- Депрерадовича?
- Так точно! Господин полковник хотели помешать нашей роте на полиформации следовать, так его… того…
- Где он?
- Да там, под диванчик положили.
Не успел я отдать приказание, как за спиной послышался хлёсткий звук удара и возглас Бенкендорфа:
- Кусаться вздумал, сучье вымя? Так сейчас и вторую ногу выдерну.
Оборачиваюсь - поручик трясёт укушенным до крови пальцем, другой рукой выворачивая пленному ухо. Только что замечаю некоторое несоответствие, ранее пропущенное мимо внимания - у того всего одна нога. И какого чёрта, прости Господи, на костыле сюда припёрся? В прошлых снах этого инвалида не встречал. И кто же таков?
- Александр Христофорович, голубчик, ты точно ему ничего не оторвёшь? По "Уложению", конечно, четвертование полагается, но давай дождёмся приговора трибунала. И вот тогда милейшего генерала… э-э-э…
- Зубова, государь!
- Что, опять Зубов? Когда же они кончатся?
- Брат вот этих самых, - Бенкендорф кивает в сторону душившего меня одноглазого исполина, милосердно добитого штыком, и ещё одного, с развороченным пулей лицом. Интересно, как опознал? - Надо бы всё их семейство пощупать, государь.
- Дело говоришь. Акимов!
- Я, Ваше Величество!
- Полковника тащите сюда, и поможешь поручику допросить обоих. Только ласково, а то ведь вы, ироды, и для эшафота ничего не оставите. И пару пистолетов мне раздобудь.
- Сей секунд, Ваше Императорское Величество!
А сам подмигивает с таинственным видом, будто выпить тишком от жены приглашает. Что за секреты такие? Отвожу гренадёра в сторону:
- Ну?
Тот мечтательно закатывает глаза:
- Намедни довелось такую пару видеть, что лучшей во всём Петербурге не сыскать…
- Так принеси.
- Тут такое дело, Ваше Императорское Величество… они работы самого Симона Норча, и…
- Да хоть работы капитана Мосина! Царь я, или хрен собачий? Если лучшие, то должны быть у меня!
- Разрешите взять с собой ещё роту семёновцев?
- Один не донесёшь?
- Но ведь…
Некогда слушать объяснения - махнув рукой, отпускаю Акимова, вручив в качестве мандата и подтверждения полномочий золотую табакерку с собственным портретом на крышке. В смысле, с портретом Павла. А что, не хуже любого удостоверения личности - вряд ли у кого достанет духу сомневаться в предъявителе сего.
