– С удовольствием! – купец встал с обрубка бревна.
По трапу они поднялись на судно Вернера. По его знаку матрос откинул люк трюма. Оба спустились. После дневного света в трюме оказалось сумрачно.
На полу лежали мешки, набитые соломой, а уже на них стояли плетеные из прутьев корзины. И даже в самой корзине стекло было переложено соломой.
Вернер бережно достал из корзины стеклянную вазу.
– Любуйся!
Ваза и в самом деле была неплоха, даже по современным меркам. Стекло немного отливало красноватым оттенком. Чаша была большой, а ножка представляла собой виноградную кисть.
– Подойди к свету, здесь темно.
Михаил подошел поближе к снопу света, падающему из открытого люка. Лучи света упали на грани стекла, пустив по трюму солнечные зайчики.
– Ну, любуйся, какая красота! – не выдержал Вернер.
– В самом деле, неплохо.
– Неплохо? Подожди, сейчас ты увидишь подлинную красоту.
Вернер взял из рук Михаила вазу и бережно уложил ее на место, а из другой корзины вытащил стеклянный кубок. Его стекло отливало синевой. Работа была изящная, края кубка оправлены серебром.
– Смотри, какая тонкая работа! – чувствовалось, что Вернер гордится своим товаром.
Михаил взял кубок, подошел к люку и посмотрел сквозь него на свет. Да, для человека, чувствующего красоту, вещица занятная.
– В Гардарике таких изделий еще не было! – похвастался Вернер.
– Продай! – неожиданно даже для себя предложил Михаил.
– Понравился кубок? Дарю!
– Нет, товар продай.
– Весь?
– Насколько хватит у меня денег.
– Деловые разговоры в трюме не ведутся. Но коли ты уже в трюме, смотри товар, потом о цене поговорим.
В плетеных корзинах были разные изделия: и стаканы, и чаши, и кружки, и стеклянные бусы – даже бутылки и кувшины. И каждое изделие – ручной работы, не было двух одинаковых предметов.
– Насмотрелся? Пошли наверх.
Вернер провел Михаила в малюсенькую каюту. Там помещалась деревянная кровать, стол и один стул. В стене был небольшой шкаф для одежды. Но главное, что понравилось Михаилу, – есть крыша над головой. Случись дождь или непогода – есть где укрыться.
Вернер достал из стола листы бумаги. Михаил был удивлен.
На Руси простолюдины писали, вернее – царапали на кусках бересты, люди позажиточнее – на восковых табличках деревянным заостренным пи-салом. Дворяне – на пергаменте, но он был дорог. А тут – бумага! За все время нахождения здесь Михаил видел ее в первый раз – так же как и чернильницу с гусиными перьями.
– Где бумагу берешь, Вернер?
– Из Синда возят, рисовая. Продать?
– Я бы взял. Сколько стоит?
– Тебе отдам, за что купил. Подожди, я найду, сколько у меня и какого товара. Там же и цена есть.
Вернер долго считал, потом объявил цену.
– Учти, Михаил! За твою помощь я тебе на первый раз делаю скидку. Всего выходит на двенадцать серебряных талеров.
На сколько тянул талер, Михаил не знал. Он открыл калиту, высыпал на стол деньги и отложил в сторону серебро.
Немец молча достал небольшие весы – вроде аптечных. На одну чашу он отсчитал из своего кошеля двенадцать талеров, на другую положил серебро Михаила. Серебра не хватало. Немного, но не хватало.
– Ты можешь взять не весь товар, Михаил. Ведь у тебя судно меньше, и я сомневаюсь, что оно вместит все.
– Пожалуй, верно. Ладно, на сколько получилось, на столько и отдай.
Ушкуй подогнали к борту судна Вернера, с осторожностью перегрузили корзины на палубу, потом из трюма в трюм – мешки с соломой, а уж на них – корзины с товаром.
Когда они закончили работу, солнце стало садиться. Решили заночевать вместе – так безопаснее, а утром разойтись. Вернер хотел идти в Великий Новгород, распродать остатки стекла и набрать воска и зерна.
– Ты знаешь, Михаил, провизия стоит дорого. За трюм с зерном я могу выручить трюм стеклянных изделий. У вас зерно стоит втрое дешевле, чем у нас. Потом в Венецию – и сюда. Я за одну такую ходку могу купить хороший каменный дом в Ростоке.
– Ничего себе! – удивился Михаил.
– Да! Не удивляйся! Лучше торговли может быть только владение серебряными копями или работорговля. Но с ней много мороки, уж очень товар… ммм… специфичный.
От удивления Михаил едва не онемел.
