Фургон искал «Скуп» уже шесть часов – и вот они почти достигли цели.
Крейн нервно постучал по карте карандашом и прочитал название города у подножия холма: Пидмонт, Аризона. Население: сорок восемь человек. Эта цифра слегка позабавила мужчин, хотя у обоих было тревожно на душе. По данным базы Ванденберг, на основе радиолокационных наблюдений и 1,410 компьютерных проекций траекторий, расчетная точка посадки (РТП) находилась в двадцати километрах к северу от Пидмонта. Обычно отклонение составляло не более нескольких сотен метров.
Однако сейчас ошибки быть не могло: спутниковый оператор-наводчик находился прямо в центре города. Шон предположил, что кто-то из местных заметил его падение (ведь спутник наверняка раскалился добела от жары), подобрал и привез в Пидмонт.
Подобное развитие событий еще куда ни шло. И все же этот самый житель Пидмонта мог рассказать о своей находке кому угодно: репортерам, полиции, НАСА, армии.
Но пока тишина.
Шон с Крейном вылезли из фургона, дрожа на холодном воздухе, и уставились на раскинувшийся перед ними город.
Кругом стояла тишина, было темно. На заправочной станции и в мотеле не горел свет – а ведь на многие километры вокруг не было ни единой заправки или мотеля.
Тут Шон заметил птиц.
Он увидел, как крупные птицы черными тенями медленно кружат над зданиями на фоне луны. Он удивился, что не заметил их раньше, и спросил Крейна, что тот думает по этому поводу.
Тот по этому поводу ничего не думал и в шутку добавил:
– Может, это стервятники?
– Так вот как они выглядят. Теперь буду знать, – сказал Шон.
Крейн нервно рассмеялся, выпустив в ночь клуб пара:
– Но что им тут делать? Они ведь только на падаль и слетаются.
Шон прикрыл зажигалку ладонями, защищая пламя от ветра, и молча закурил, окинув взглядом очертания городка. Затем еще раз всмотрелся в бинокль, но не увидел никаких признаков жизни или движения.
Наконец он опустил бинокль и уронил сигарету, которая зашипела и погасла на хрустящем снегу.
– Давай уже спустимся вниз и осмотримся.
Почти в пятистах километрах от Пидмонта в огромном, квадратном помещении без окон, в котором размещался Центр управления полетами проекта «Скуп», изнывал от скуки лейтенант Эдгар Комро. Он сидел, закинув ноги на стол, на котором лежала целая стопка научных журналов. Сегодняшнюю ночь Комро предстояло провести на дежурстве в должности офицера пункта наведения. В его обязанности вменялось заступать на ночное дежурство раз в месяц и руководить минимальным составом команды из двенадцати человек. Этим вечером команда курировала передвижения фургона с позывным «Капер-один», пересекающего Аризонскую пустыню.
Комро не любил дежурить. И без того мрачная комната освещалась только люминесцентными лампами, придавая ей чересчур утилитарный вид, что крайне раздражало Комро. Он заглядывал в Центр управления полетами только во время запуска, когда атмосфера внутри менялась до неузнаваемости: помещение заполнялось техниками, корпящими над своими задачами, и все полны своеобразного спокойного предвкушения, которое предшествует запуску космического корабля.
Но по ночам тут было скучно. Ночью никогда ничего не происходило. Обычно Комро тратил свободное время на чтение научной литературы. По профессии он был физиологом, специализировавшимся на сердечно-сосудистой системе, а особенно его интересовал вопрос перегрузок, возникающих при больших ускорениях.
Сегодня Комро листал статью под названием «Стехиометрия кислородно-переносящей способности и градиенты диффузии при повышенном давлении газа в артериальной крови». Статья не представляла особого интереса, и он с трудом продирался сквозь строчки. Поэтому он едва ли не обрадовался, когда из потолочного громкоговорителя донеслась передача от Шона и Крейна.
– Капер-один на связи. Вандал-Дека, прием. Как слышно? Конец связи.
Слегка взбодрившийся Комро подтвердил, что связь в порядке.
– Въезжаем в Пидмонт за спутником.
– Хорошо, Капер-один. Связь не отключать.
– Так точно.
Все согласно регламенту возврата техники, который был прописан в «Руководстве по системным правилам проекта «Скуп». Руководство это представляло собой толстую серую книгу в мягкой обложке, лежащую под рукой у Комро – на краешке стола. Он знал, что разговор между фургоном и базой записывается на пленку, чтобы позже стать частью долговременного архива проекта, но никогда не находил для этого веских причин. Ему всегда казалось, что все проще некуда: фургон выехал, забрал капсулу и вернулся обратно.
