Холодало. Впрочем, как и всегда к ночи, времени, когда непроглядная темень опускается на притихшую землю. Время, пережив которое, человек вполне может быть достоин ордена мужества хотя бы за то, что смог увидеть рассвет. По ночам из берлог и нор выползают самые страшные и агрессивные твари, приходит их время охоты. Ночью следят в приборы ночного видения из засад снайперы бандитов — мародеров или «охотники за головами». И наконец, смертельно опасные ловушки, более или менее заметные при скупом свете дня, становятся прекрасно замаскированы теменью и оттого втройне губительны.
В одиночку в Зону лучше вообще не соваться, а ночью — и подавно. Всем были хорошо известны случаи, как целые отряды военных, охраняющие научные или спасательные экспедиции просто исчезали, растворялись на пропитанных ужасом землях. Были люди — и нет их. Ни следа, ни трупов, ни крови, ни даже следов. Будто и не рождались вовсе…
Ночью Зона жила даже еще активнее, чем днем. Но — страшной, чужой, ненормальной жизнью. Крики, вой, далекий скрежет и грохот, призрачные вспышки постоянно доносились и виднелись из темноты. Что творилось там, кто кого пожирал или от кого спасался — не знал никто. По крайней мере, желающих узнать это все воочию находилось немного. Опаленные дыханием Зоны, отважные до отчаянности бродяги с наступлением темноты просто бежали прочь, часто бросая богатую добычу на произвол судьбы, не удосуживаясь даже припрятать. Все просто: останешься жить — еще насобираешь. А мертвому никакие деньги не в радость. Тем более что в Зоне с человеком могло приключиться нечто гораздо хуже смерти.
Двое бродяг у крошечного костерка, разведенного в ржавой до хрупкости бочке, знали про все ужасы ночи не хуже других ходоков. Тем не менее, волею обстоятельств, а точнее благодаря стае собак, загнавших обоих на террикон из металлолома, темень застала их на окраине Свалки. От псов-то благополучно отстрелялись, а вот время безбожно потеряли. Идти в ночи прямое самоубийство, а вот затаиться и переждать опасное время можно рискнуть. Чем черт не шутит? Костер развели, исключительно чтобы подогреть банки с консервами, а потом тлеющие угли будут затоптаны, но не полностью, чтобы дымили немного и этим запахом перебивали человеческий дух. Слабое, но все же спасение от злобной живности, слоняющейся по округе.
В паре десятков шагов от костерка могучей глыбой замер огромный экскаватор, уперев в землю здоровенный, весь заскорузлый от ржавчины ковш. Кабина исполина скалилась мутными от пыли и грязи осколками выбитых стекол, краска с металла большей частью слезла и кое-где висла уродливыми лохмами. Гусеницы на треть уже вросли в землю, между траками пробивалась трава.
Патронов после стычки с собаками осталось немного. Десятка полтора с картечью для ружья — вертикалки и один рожок для старенького АКМа. Одну-единственную гранату потратили, чтобы разрядить мощную ловушку, затаившуюся на тропе, а сворачивать в густые дебри кустарника очень не хотелось. Еще в небогатом арсенале имелись охотничьи ножи, и даже свинцовый кастет, хотя оба бродяги понимали его почти полную тут бесполезность.
Добра сегодня набрали не очень много, но пополнить запас еды, патронов и отложить чуть-чуть про запас хватит: две «мертвые лампочки», «крестик» и «амебу». Плюс Иван Тайга, старший ходок, наткнулся на полуразложившийся человеческий труп, не побрезговал пошарить по карманам и сыскал там посеребренный портсигар и хороший перочинный ножик швейцарского производства. Младший бродяга, которого все звали просто Чалдоном (наверное, за чуть раскосые глаза и неумеренную тягу к алкоголю) шел пустым, но это его мало беспокоило: всю выручку при продаже находок честно делили поровну, хоть деньгами, хоть патронами, хоть едой или выпивкой. Иван прекрасно понимал хитрую и не всегда кристально честную натуру Чалдона и почти все время понуждал его идти ведущим. Пусть хоть так свою половину отработает.
На самом деле в команде бродяг тот, кто шел впереди был почти что смертник: зачастую ловушки и прочие почти всегда смертельные пакости были просто незаметны. Тут уж либо тебя спасает сверхъестественное чутье не желающего гибнуть человека, помноженное на личный опыт, либо тебя уже считай что нет. Одно из двух. Есть еще маленький шанс на элементарную удачу, простое везенье, но он настолько крошечный, что его в расчет брать не стоит. Чалдону нынче именно так и повезло: ходок он был весьма малоопытный, плюс порядочный разгильдяй. Тайга уже приготовился вспоминать заупокойную молитву, но вечер бродяги все же встретили вдвоем.
