— Черт бы его побрал! — выругался Дэн. — Они разгадали нашу уловку и хотят взять нас на абордаж.
— Ну и что? — спросил Роджер. — У вас ведь еще нет контрабандного груза, и они ничего не могут вам сделать.
— Да, — угрюмо согласился Дэн. — До ночи нам некого опасаться, исключая французов. Но Олли Никсон наверняка будет теперь поджидать нас на обратном пути. Убедившись, что на борту «Альбатроса» я и мои ребята, он станет несколько дней патрулировать в этих водах.
Тем временем таможенное судно подошло к шхуне на расстояние окрика, и над водой пронесся зычный голос:
— Эй, на шхуне! Именем короля приказываю лечь в дрейф!
С очередным проклятием Дэн повернул шхуну на шесть градусов; ее паруса безвольно захлопали на стеньгах. Экипаж принялся быстро зарифливать их, пока с «Экспедишн» спускали шлюпку. Команде таможенного судна опыта было не занимать, и через пять минут гичка уже пришвартовалась к корме шхуны.
Грузный краснолицый мужчина поднялся на борт, окинув проницательным взглядом маленькую группу людей.
— Добрый день, мистер Никсон, — поздоровался Дэн с предельной вежливостью, на которую был способен.
— Так это вы, Иззард, — проворчал Никсон. — Я так и думал. Что это вы с дружками делаете на «Альбатросе»?
— Капитан Каммингс одолжил мне шхуну, сэр. В этом нет ничего незаконного.
— Возможно, но кажется чертовски подозрительным, тем более что прошлой ночью вы отплыли из Лимингтона на «Сэлли Энн». Что вы везете, или шхуна гружена балластом?
— Балластом, ваша честь, — с усмешкой ответил Дэн.
Никсон обернулся к старшине, который ступил на борт «Альбатроса» следом за ним:
— Спуститесь в трюм, Хиггинс, и посмотрите, что там.
Дэн удержал старшину:
— Полегче. Если вам приспичило совать нос в чужие дела, то скажу: у нас на борту груз соли, который мы везем в Гавр.
— Так вот оно что, — криво усмехнулся Никсон. — Ладно, Хиггинс, поверим ему на слово.
— Все равно в этом нет ничего незаконного, — настаивал Дэн.
— Нет, если вы открыто выгрузите соль в Гавре, но король Людовик не платит мне жалованье, так что это не мое дело.
Повернувшись, чтобы спуститься в шлюпку, Никсон заметил Роджера, который стоял наполовину скрытый от него штурвальным колесом.
— Да ведь это мастер Брук! — удивленно воскликнул таможенник. — Что вам здесь понадобилось?
— Я скоро поступаю во флот, сэр, — быстро ответил Роджер, — и хочу проверить, как буду чувствовать себя в море.
— Странная компания для молодого джентльмена, — нахмурился Никсон. — Я не могу предъявлять бездоказательные обвинения, но если в следующий раз обнаружу на этом судне контрабанду, а вы все еще будете на борту, то мне придется арестовать вас вместе с экипажем.
— Я уверен, что у Дэна Иззарда и его людей нет никаких преступных намерений, сэр, — слегка покраснев, солгал Роджер.
— Весьма в этом сомневаюсь, поэтому если вы здесь только для забавы, то лучше позвольте мне отвезти вас домой.
— Спасибо, сэр, но я никогда не был за границей и хочу повидать Гавр, так что предпочитаю остаться с Дэном.
— Если чутье меня не подводит, то, оставаясь на «Альбатросе», вы имеете больше шансов повидать французскую галеру, чем Гавр. Возвращайтесь со мной и позвольте мне заслужить признательность вашей матушки.
Но для Роджера было настолько важно высадиться во Франции, что он не мог позволить повлиять на себя даже под страхом встречи с галерой. Поэтому он покачал головой и повторил:
— Благодарю вас, сэр, но я предпочитаю остаться с Дэном.
Никсон пожал широкими плечами:
— Будь по-вашему, но боюсь, что вскоре вы раскаетесь в непростительной глупости.
Кивнув Дэну, он направился к борту вместе со старшиной, и вскоре гичка поплыла к «Экспедишн»,
На «Альбатросе» вновь установили паруса, и шхуна, оставив за кормой таможенное судно, продолжила путь к берегам Франции.
Роджер не без тревоги размышлял о зловещем замечании мистера Никсона относительно французской галеры. Если на борту у Дэна был груз лимингтонской соли, то он, очевидно, предназначался для Франции. Роджер слышал, что французы были вынуждены платить необычайно высокую цену за этот дешевый товар из-за чрезмерного налога, которым обложил его король Людовик. Этот налог, именуемый gabelle, явился одной из основных причин недовольства монархией во Франции. Так как Дэн в течение многих лет зарабатывал на жизнь ввозом в Англию контрабандных спиртных напитков, казалось в высшей степени невероятным, что он добровольно заплатит высокую импортную пошлину на ввоз соли во Францию.
