Джеймс Бонд все еще стоял, уставившись в озеро, когда я подбежала к нему и обхватила его руками:
— С тобой все в порядке! Ты не ранен?
Ошеломленный происшедшим, он повернулся ко мне, обнял за талию, крепко прижал к себе и как-то неуверенно произнес:
— Да. Со мной все в порядке. — Он оглянулся на озеро. — Я должно быть, попал в водителя, в тощего, убил его, а его труп заблокировал акселератор.
Казалось он стал приходить в себя. Натянуто улыбнулся:
— Ну что ж, хорошо. Это определенно упростило ситуацию. Мы избавлены от многих хлопот. Они умерли и похоронены в момент смерти. Не могу сказать, что мне их жаль. Это была парочка настоящих головорезов. — Он отпустил меня и вложил пистолет в кобуру. От него пахло порохом и потом. Это было восхитительно. Я встала на цыпочки и поцеловала его.
Мы повернулись и медленно побрели по траве. Огонь теперь вспыхивал эпизодически и поле боя находилось почти в темноте. На моих часах было три тридцать. Вдруг я почувствовала себя полностью, абсолютно разбитой.
И как бы эхом моих мыслей прозвучали слова Джеймса:
— Действие бензедрина закончилось. Как насчет того, чтобы немного поспать? Три или четыре коттеджа остались в хорошем состоянии. Не возражаешь против номеров 2 и 3?
Я почувствовала, что краснею, но сказала с упрямством в голосе:
— Мне все равно, что ты думаешь, Джеймс, но я не оставлю тебя сегодня. Можешь выбирать любой — второй или третий. Я буду спать на полу.
Он рассмеялся и притянул меня к себе. — Если ты будешь спать на полу, я тоже. Но мне кажется, было бы большой глупостью не воспользоваться прекрасной двуспальной кроватью. Давай остановимся на номере 3. — Он взглянул на меня, изображая светскую галантность: — Или вы предпочитаете номер 2, мадам?
— О, нет. Третий номер — это рай!
В коттедже номер три, нечем было дышать. Пока Джеймс Бонд собирал наш «багаж» в лесу, я открыла форточки и отвернула угол простыни на двухспальной кровати. Казалось, я должна была бы чувствовать смущение, но я не чувствовала его. Мне просто нравилось готовить ему постель при лунном свете. Потом я попробовала включить душ и обнаружила, что каким-то чудесным образом, давление в трубах здесь сохранилось полностью, хотя дальше по линии многие ее участки должны были вовсе расплавиться. Я содрала всю одежду с себя, сложила ее в аккуратную кучку, зашла в душ и распечатала кусок мыла «Камея». «Порадуйте ваших гостей розовой „Камеей!“ — с ароматом дорогой французской косметики и нежнейшим действием лучшего питательного крема!», вспомнила я рекламную надпись на упаковке. Затем стала очень осторожно, стараясь не надавливать на синяки, намыливать тело.
Из-за шума воды в душе я не слышала, как он вошел в ванную комнату. Но вдруг еще две руки стали мыть меня, ко мне прижалось голое тело и я ощутила запах пота и пороха. Я обернулась, улыбнулась в его мрачное лицо. Его руки обняли меня и наши губы встретились в поцелуе, который, казалось никогда не кончится. Струя воды под которой мы стояли, заставила нас закрыть глаза. Когда я уже почти не могла дышать, он вытащил меня из-под воды и мы снова поцеловались, легко. Когда его руки касались моего тела, я испытывала такое сильное желание отдаться ему, что у меня начинала кружиться голова.
— Пожалуйста, Джеймс! Пожалуйста, не надо! Или я упаду. И будь нежнее. Ты, мне делаешь больно!
В полумраке лунного света в ванной его глаза были как две узкие щели. Вдруг они расширились, и в них появились нежность и смешинки.
— Извини, Вив. Я не виноват. Это все мои руки. Они не хотят отпускать тебя, а им еще нужно вымытьменя . Я ведь грязный, придется тебе этим заняться. Меня они не послушаются.
Я рассмеялась и потянула его под душ.
— Хорошо. Но пощады не жди. Последним кого я мыла, был пони, мне было тогда двенадцать лет. К тому же я почти ничего не вижу.
Я взяла мыло. — Нагни голову. Постараюсь, чтобы мыло в глаза не попало.
— Если оно попадет в глаза, я… — он вынужден был замолчать, так как я принялась намыливать его лицо и волосы. Затем перешла на руки и грудь. Он стоял нагнувшись, держась обеими руками за водопроводную трубу.
