— Весьма элегантно. Скромно, но со вкусом — то, чего никогда нельзя было сказать ни о Эдмунде, ни об Аманде.
— Следует ли понимать это как комплимент?
— Не напрашивайтесь на лесть.
— А как еще я узнаю, что вы думаете на самом деле?
— Хорошо, тогда внесу ясность. Понимайте так, что вы — самая прекрасная женщина, какую мне только доводилось видеть.
— Я? Прекрасная?
— Полно, неужели вы никогда не смотрели на себя в зеркало?
— У меня слишком большой рот, а нос наоборот, маленький и вздернутый.
— Совсем чуть-чуть, кроме того, безупречное совершенство — это скучно. — Картер неторопливо поднял руку и погладил Пейдж по щеке, а потом дотронулся до уголка губ. — Мне хотелось это сделать с той самой минуты, когда я вас впервые увидел, — хрипло сказал он.
Пейдж покраснела.
— Ерунда! Я помню, что, когда мы встретились, вы хотели, чтобы я убралась с причала и оставила вас одного, так что не надо теперь притворяться, будто вы были сражены моей неземной красотой.
— Во-первых, я никогда не притворяюсь. А во-вторых, я способен испытывать несколько чувств одновременно.
Пейдж поймала себя на мысли, что то же можно сказать и о ней. Если злость и похоть можно назвать чувствами, то в данный момент ее обуревали оба. Но она скромно заметила:
— Мы опоздаем к обеду. В вашей семье опоздание не карается?
— Карается, и очень жестоко. — Картер подал ей руку. — Пошли.
Это был вызов — Картер предлагал подружке Стивена войти в гостиную под руку с ним.
— Не используйте меня как орудие в борьбе против младшего брата! — вспылила Пейдж.
— Не низводите меня до такого уровня.
Картер в завуалированной форме дает понять, что хочет взять меня под руку ради меня самой, а не для того, чтобы позлить брата, поняла Пейдж. Она была польщена, но, не желая это показывать, с некоторой долей сарказма спросила:
— Интересно, кому-нибудь когда-нибудь удается вас переспорить?
Картер усмехнулся.
— Почему-то у меня такое чувство, что это удастся вам.
— Хотела бы я его разделять, — пробормотала Пейдж.
Она оперлась на руку Картера, машинально отметив ее силу и твердость.
— Зачем вы приехали?
— Я решил помириться с семьей и решил, что шестидесятилетие отца — самый подходящий случай.
Пейдж посмотрела ему в глаза.
— Если вы действительно хотели мира, то не лучше ли было предупредить отца о своем приезде? Он очень испугался, когда вы объявились.
Картер нахмурился.
— Значит, вы тоже заметили? Меня это удивило, гнев я бы мог понять, но страх…
— А что, если он не хочет с вами мириться?
— Тогда мне придется найти способ, чтобы это произошло, как же еще? И не спрашивайте, почему я уехал, все равно не скажу.
— А вы очень прямолинейны. — Пейдж лукаво улыбнулась. — Подозреваю, что наш разговор — единственный искренний в этот вечер.
— Раз уж мы говорим начистоту, ответьте, что бы вы сделали, если бы я вас сейчас поцеловал?
В первый момент Пейдж опешила, но быстро оправилась от потрясения и задумчиво проговорила.
— Не знаю, еще не решила. Может, завизжала бы, может, стала звать на помощь, а может, потащила бы вас в ближайшую спальню. Не знаю.
— В таком случае, отложим вопрос до тех пор, когда будет время проверить на практике.
Картер пошел по коридору с таким видом, словно они только что говорили о погоде. В голове Пейдж вертелись вопросы, а тело, как ни прискорбно было это признавать, ныло от голода, не имеющего никакого отношения к еде. Она очень сожалела о своей опрометчивой реплике и недоумевала, с какой стати ее угораздило ляпнуть, что она утащила бы его в ближайшую спальню. Никогда в жизни она не утаскивала мужчину в спальню и не собиралась проделывать это с Картером.
