— Вы же сами только что показали, — не выдержал Андрей, — что из магазина пропал лишь ящик водки. Это ни о чем не говорит?
Ворожейко смутился и отстал. Удивленные и испуганные таким поворотом, отстали и мужички. Редко кто из них не бегал в магазин после закрытия за "добавкой", а то и ночью приводилось догуливать.
Проходя в свой кабинет, Андрей чуть не споткнулся о вытянутые ноги дремавшего на лавке в коридоре Тимофея Дружка. Эта собачья кличка прилипла к солидному когда-то человеку, скотнику Елкину, за его невинную привычку не в меру часто пользоваться этим ласковым обращением. Все у него были "дружки": и председатель колхоза, и собственная жена, и даже злобный колхозный бык, который как-то в недобрый час подцепил Тимофея за ребро.
— Я готов понести полностью заслуженное мною наказание, дружок-начальник, — Тимофей вскочил, пришлепнув босыми ногами. — Я провел здесь всю ночь — мучился своим вчерашним поведением.
Андрей молча стоял перед ним — не до Тимофея ему теперь было.
— Ну что там слышно новенького? Не стряслось ли чего в мое отсутствие? Гаму-то поутру много было. И ночью машина шумела.
— Иди пока, — нетерпеливо подтолкнул его Андрей. — Узнаешь. Только помни: в следующий раз передам тебя в суд, понял?
— Я мигом, дружок-участковый, — гардероб только свой приберу и заявление сделаю. — Тимофей подобрал сапоги, перекинул через руку пиджак и свободную руку прижал к животу: — Учиненное мной безобразие — этот именно тот негативный фактор, который сыграл позитивную роль в моей жизни, он духовно переродил меня, и поэтому нет никакого смысла в его повторении…
— Иди, ради бога, — прервал его Андрей и прошел к себе.
С первого же раза ему удалось связаться с районным отделением. Дежурный соединил его с начальником.
— Ратников? Что у тебя?
Андрей коротко доложил.
— Что полагаешь? Несчастный случай? Преступление?
— От выводов пока воздерживаюсь, но на несчастный случай не похоже.
— Почему так думаешь?
— Двери нараспашку, а они изнутри закрываются, на засов, свет в помещении. Ну и кое-что похищено.
— Много взяли?
— Предварительно завмаг показал, что только ящика водки не хватает.
— Так, погоди, сейчас с прокурором тебя свяжу.
Андрей ждал, слушал шорохи в трубке, потрескивание, приглушенный голос начальника; потом что-то там звонко щелкнуло, и он услышал спокойный в своей деловитой уверенности голос прокурора:
— Слушайте, лейтенант. Завтра к вечеру у вас будет следователь Платонов с группой. Раньше никак не получится, да и с вертолетом не так просто будет. Вы там, как положено, проведите предварительное дознание, обеспечьте охрану места происшествия, закрепление следов. Есть следы? Угу. Угу. Так. Так. Хорошо. Вот еще что: у вас ведь своя больница есть? И морг при ней, да?
— Я понял, — сказал Андрей. — Уже распорядился.
— Ну хорошо, желаю успеха.
— Спасибо.
— Ратников? Слышишь? — снова подключился начальник. — Ты завмага прощупай хорошенько, понял? Я, сам ведь понимаешь, помочь тебе только по телефону могу. Залило вас кругом — давно такого не было среди лета. Может, оно и к лучшему: тебе авторитет нужен. Как будешь действовать? Ага, правильно. Давай, Ратников. Вроде как будет первое твое дело, — начальник говорил — телеграммы отбивал. — Не торопись. Меня информируй. Завтра помощь жди. А может, и сам к тому времени управишься, а? Что молчишь, слышишь меня? С Иванцовым посоветуйся, что до тебя участковым служил. Мужик толковый. Ну будь, не тушуйся.
Андрей положил трубку и сжал голову руками. Он вдруг почувствовал себя беспомощным и одиноким, как ребенок в лесу. Всего полгода работы — и вот такое серьезное, жестокое преступление на его участке. Он — вчерашний мальчишка, на плечи которого вместе с погонами легла и суровая ответственность, почувствовал ее сейчас в полной мере. Лейтенант милиции Ратников представляет здесь закон, и поэтому он отвечает не только за имущество, спокойствие и жизнь людей, но и за их доверие к закону. Значит, он, лейтенант Ратников, которого на селе еще нередко зовут по старой памяти Андрейкой, должен сам, чего бы ему это ни стоило, разыскать и задержать преступника.
