— Я сама не знаю, где Карл, — ответила Яна, — он сказал, что вылетит сразу, как только сможет…
— Значит, не смог.
— Да… кому мы нужны? — согласилась Яна. — У князей свои дела.
— А он красивый? — спросила актриса.
— Почему тебя это интересует? — Яна почувствовала укол ревности.
— Яна говорила, что Карл красив, как древнегреческий бог, — проговорила Люся, входя в гримерную Алевтины.
— Да так… — расчесала щеткой пышные волосы Аля, — просто никогда не имела дела с князьями, графами и прочей аристократией.
— Тебе понравится Карл, вот увидишь, — проговорила Яна, — если он приедет…
— Мы тебя еще замуж за него выдадим, — засмеялась Люся. — Будешь работать актрисой в каком-нибудь престижном европейском театре.
— Я языки не знаю, — сразу же ответила Аля.
— Выучишь! Какие твои годы, — продолжала радоваться мама Яны, видя, как недовольно вытягивается лицо ее дочери.
— Нужна ему актриса из провинциального города России, — ответила Алевтина, пришпиливая к волосам кокошник, расшитый золотыми нитями и стразами.
— Плохо ты себя ценишь! — громким голосом заявила Люся. — Да он в ногах валяться будет! Неужели ты, профессиональная актриса, не сможешь вскружить голову какому-то князю?
— Он не какой-то там! — вступилась Яна за Карла.
— Ладно, хватит базарить, пока мы никого еще не видели! — примирительно сказала Люся. — Пока мы даже Костю потеряли из труппы, примерно, на месяц.
Алевтина вопросительно посмотрела на мать Яны. Костя Баринов был характерным героем труппы их театра.
— Почему потеряли? Почему на месяц? — спросила она.
— Они дружили с Василием, не вынес Костя его смерти и сорвался, ударился в запой, — пояснила Люся.
— А кто же будет играть сегодня принца? — спросила Алевтина.
— Придет кто-то из драматического театра.
— Точно?
— Точно, они сценарий знают и время выхода знают. Виктор Владиславович обо всем договорился. Сегодня будет работа у суфлера тети Клавы, — сказала Люся. — Да… разваливается театр, труппа совсем маленькая, молодежи нет. Одного убили, другой — в запое, и все! Работать некому!
Алевтина посмотрела на часы, висевшие в гримерке.
— Пора. Декорации проверили?
— Проверили, не волнуйся. Милиционер все осматривает каждые полчаса, и когда спектакль идет, тоже, — успокоила ее Люся.
— Я буду, как всегда, в ложе, — сказала Яна и прошла по коридору на свое место.
Ее не устраивала сложившаяся ситуация. Она понимала, то, что она сейчас делала, помощью Алевтине назвать было нельзя. Она не могла даже спокойно подумать о том, кто мог угрожать актрисе, и уж совсем не было возможности провести расследование. Она была привязана к Алевтине как телохранитель. Яна боялась отлучиться от нее даже на короткое время — сразу же появлялся страх в больших, зеленых глазах Алевтины; она понимала, что вдвоем с ней Аля чувствует себя спокойнее. Хотя, если разобраться, Яна не могла оказать существенную физическую помощь при нападении.
Карл, наконец-то вырвавшийся из хлебосольной семьи, которая взяла над ним шефство, подъехал к зданию ТЮЗа. За неимением верхней одежды, которую у него украли, Надя дала ему старый тулуп мужа. Этот тулуп, до того как оказаться на плечах князя, висел в свинарнике и предназначался для того, чтобы в мороз в нем чистили хлев и территорию вокруг дома. Поэтому выглядел этот тулуп соответственно. Да и противный, специфический запах от него разносился на несколько десятков метров. Под тулупом у Карла красовалась своя водолазка вся в мелкую дырочку и зацепках. Еще на Карле были его джинсы и старые валенки с галошами Тихона. Валенки были ему малы, и Карл нещадно подгибал пальцы на ногах, мучаясь от тесноты, поэтому передвигался он странной походкой. Хотя походка его была шаткой еще и из-за двухсот граммов самогонки, опрокинутых перед выездом в город на посошок. Тихон даже прослезился напоследок со словами:
— Успел я к тебе привязаться, чужеземец! Ну да ладно! Может быть, еще свидимся!
Они не отпускали его от себя в общей сложности четверо суток, одни из которых Карл провел в беспамятстве, а трое — в состоянии алкогольного опьянения.
— Куда тебе спешить? — спрашивали они у незваного гостя.
