— Спустя некоторое время Павел расписался с Ксенией. Но и она плохо кончила — утонула в речке! — воскликнул Селезнев.
Нина прикусила губу.
— Ни одна из жен с Пашей долго не прожила, — заметил Григорий. — После смерти Ксении мой друг стал сторониться женщин, но время шло, страх поубавился, и сейчас Павлик опять влюблен, на этот раз в Веру Путинкову, намерен с ней расписаться. Мне просто не по себе.
— Не верю я в глупости, — поежилась Косарь, — во всякие проклятия и сглаз, в зомби и вампиров. Любое загадочное обстоятельство имеет реальное объяснение. Но рассказанное вами звучит по меньшей мере удивительно.
— Вы рассуждаете как моя любимая жена Клара, — восхитился Григорий. — Она сказала: «Мы должны найти убийцу!»
Нина заморгала, а я в недоумении спросила:
— И кто кого убил?
Селезнев вынул из кармана замшевый мешочек, вытащил из него очки, внимательно осмотрел, водрузил их на нос и торжественно произнес:
— Кто-то лишает жизни жен Павла.
Мы с Ниной переглянулись.
— Вы только что со смаком рассказали семейную легенду Брыкиных, — напомнила Нина, — пытались убедить нас, что в ней все правда, а теперь заговорили о насильственной смерти. Где логика?
— Я не говорил, что верю в легенду, — спокойно возразил Селеезнев. — Просто сообщил: она существует, передается из поколения в поколение. И дети в самом деле в семье Брыкиных умирали. Моя любимая жена Клара… Она, понимаете ли, врач-педиатр, и от нее я знаю: есть такие заболевания, которые губят детей. Например, в прежние времена люди ничего не слышали о фенилкетонурии[2] или о лейкозе. Ребенок умирал, и причина его смерти была непонятной. Или вот вам другой пример. Пока наука не узнала о положительном и отрицательном резусе и об опасности, которая ожидает детей, зачатых людыми с полярными показателями, огромное количество малышей оказалось на том свете.
— Насколько я помню ваш рассказ, сестры Павла покинули сей мир вследствие аппендицита, скарлатины, а самая маленькая утонула, — подчеркнула Нина.
Григорий снял очки.
— Вот! Моя жена Клара предполагает: вдруг в роду Брыкиных есть некое генетическое заболевание, неизвестное науке, оно передается из поколения в поколение, убивая несчастных.
— Аппендицит и скарлатина! — напомнила я.
Селезнев кивнул.
— Хорошо. Знаете, как бывает: подхватит человек обычную простуду и умирает. А почему? Да потому, что в его организме сидела какая-нибудь инфекция или вирус, который активизировался под воздействием банального насморка. Всем кажется, что больной скончался от простуды, но на самом деле его сгубило наследственное заболевание, о котором никто не ведал, даже он сам.
— Как же называется эта напасть? Забыла! — воскликнула я.
— Ты о чем? — удивилась Нина.
Я скрестила ноги.
— Ты никогда не видела справочник болезней? Лучше не знать об этой книге, иначе сразу поймешь: выжить на планете Земля — нет шансов. Каких только недугов не существует на свете! Даже лучшие врачи не знают всего, так сказать, ассортимента. А еще вот что: если подцепишь редкую заразу в Африке или Латинской Америке, в России тебя ни один академик не вылечит. Кроме того, встречаются совсем уж хитрые недуги. Например, такое заболевание: оно убивает светлокожих голубоглазых подростков с недостатком веса, передается по наследству. Допустим, один человек в детстве смог справиться с инфекцией, окружающие подумали, что у ребенка грипп, а то была болезнь, полученная от родителей. Через десяток лет переболевший благополучно заводит семью и производит на свет младенца, который умирает… от скарлатины. Но никому не приходит в голову, что на самом деле малыша свела в могилу семейная напасть, которую несчастный получил при рождении. Детский организм мог бы справиться со скарлатиной, но к ней присоединилась семейная болезнь, и наступил летальный исход.
— Жесть! — поежилась Нина. — А ты откуда знаешь такие подробности?
— Катя рассказала, — пояснила я. — У них преподавал строгий профессор, который просто муштровал студентов-медиков.
— Вот-вот, — закивал Григорий Селезнев, — и моя жена Клара того же мнения. Мистики нет, а есть генетика.
